столовой, забравшись с ногами в кресло, и ни на что не реагирует?

Вероника посмотрела на Тимофея широко раскрытыми глазами.

– Тиш, ты чего, выходил из тела, пока лежал без сознания?

– Внетелесные перемещения – чушь, – заявил Тимофей и спустил ноги с койки. – Наше самосознание – результат процессов, происходящих как в мозгу, так и во всем теле. Это просто предположения исходя из обработки типов личности. Лоуренс – альфа-самец, предпочитает играть в нападении, между стимулом и реакцией практически отсутствует буфер. Брюнхильда замкнута, однако ей необходима поддержка. Она лишилась единственного близкого человека, и теперь ей страшно. Закрыться в комнате – значит обречь себя на страх одиночества, заговорить с кем-то – страх общения. Она выбирает золотую середину, местоположением подчеркивает, что не готова к одиночеству, а позой подчеркивает, что не собирается открываться.

– Вы так говорите, как будто люди – роботы, – сказал Оскар.

– Люди и есть роботы, – отрезал Тимофей. – Зная уровни гормонов и основные вехи жизни человека, можно предсказать его реакцию на что угодно, вплоть до конкретных слов. Мне нужно осмотреть тело.

– Габриэлу? – спросила Вероника.

– Тело, – упрямо повторил Тимофей. – Габриэлы больше нет.

– Вот как… – пробормотал Оскар. – А я думал, что душа – это чушь. И личность – это лишь электрические разряды в мозгу…

– Когда эти разряды исчезают, остается только тело, – сказал Тимофей. – Где оно?

Оскар и Вероника переглянулись. Врач откашлялся:

– Ну, допустим, тело пришлось положить в погребе. Там естественная температура достаточно низкая для того, чтобы не допустить разложения. Но о том, чтобы осматривать его, не может быть и речи. Мы уже сообщили о произошедшем и теперь ждем следственную комиссию. Они не обрадуются уже тому, что мы перемещали труп…

– А зачем вы его перемещали, кстати? – спросил Тимофей.

– Когда Габриэлу нашли, было уже темно. Ребята увидели только тело в глубокой трещине. Думали, что девушка упала и сломала шею. Или ногу. Потом не смогла докричаться до нас и замерзла. Это не такой уж фантастический сценарий, потому правилами и запрещаются прогулки без сопровождения. Ее вытащили и только тут увидели отвертку. А после этого уже поздно было что-то менять. Место, где обнаружили тело, ребята пометили.

– Кто именно его обнаружил?

– Мартин Йоргенсен, это мой коллега. И Генрих Вайс, наш техник.

– Ясно, – кивнул Тимофей. – Я не собираюсь ни к чему прикасаться. Мне нужно просто осмотреть тело.

– Даже если бы я согласился на это безумие – Конрад никогда не допустит подобного, – сказал Оскар. – С него за это голову снимут.

– Кстати, насчет снятой головы, – вмешалась Вероника. – Как вы сами недавно сказали, Габриэлу убили. И убил ее явно не пингвин. А значит, среди нас, на станции, находится убийца.

Кажется, до сих пор Оскару это в голову не приходило.

– Среди нас? – обалдело пробормотал он. – Не может быть. Что за чушь? Что вы такое несете?!

Тимофей, как обычно, не посчитал нужным комментировать неконструктивные эмоциональные высказывания.

– Буря, о которой говорил Конрад, уже началась? – спросил он.

– Д-да… – нерешительно сказал Оскар.

– Значит, на ближайшие день-два мы предоставлены сами себе, – сказал Тимофей. – Никто не сможет сюда приехать. Забудьте о следственной комиссии.

Оскар побледнел. Похоже, серьезность ситуации начала до него доходить только сейчас.

– Посмотрю, что можно сделать, – пробормотал он и вышел из медпункта.

Как только за ним закрылась дверь, Вероника протянула Тимофею его фуфайку – термобелье, купленное специально для поездки. Он с благодарностью кивнул и принялся одеваться.

– Ты ведь думаешь о том же, о чем и я? – спросила Вероника.

– Отвертка, – сказал Тимофей.

– Не похоже на совпадение, – кивнула Вероника. – Убийца знал…

– Да. Но вряд ли нам это как-то поможет. Знали: ты, я, Габриэла, Брюнхильда. А если знала Габриэла – наверняка знал и Лоуренс, и неизвестно, сколько еще народу в Мюнхене и во всем мире. Те, кто приехал сюда с Большой земли, – точно знали.

– С Большой земли нас приехало пятеро, – пробормотала Вероника. – Габриэла мертва, мы с тобой и Брю ее точно не убивали. А значит, остается…

– Нет.

– Что – нет?

– Это совершенно не значит, что остается только Лоуренс.

– Но почему? Больше-то, получается, некому!

– Помимо нас тут присутствует еще девять человек.

– Хочешь сказать – люди, которые работают на станции? – изумилась Вероника. – Но они-то при чем? То есть зачем им убивать Габриэлу? Они безвылазно сидят тут, увидели ее сегодня утром впервые в жизни!

– Не факт, – отрезал Тимофей. И застегнул молнию фуфайки.

– Что – не факт?

– Что впервые в жизни. Ты выяснила насчет Бертрана Рауша?

– А… Ну да, выяснила. Он работал тут со всеми, но в эту вахту приехать не смог. Заболел.

– Спина, – кивнул Тимофей; он уже встал и принялся заправлять фуфайку в штаны.

– Наверное. Вместо него приехал новичок – Генрих Вайс.

– И именно этой перестановкой заинтересовалась Габриэла незадолго до смерти. – Тимофей натянул поверх фуфайки свитер и потер ладони друг о друга. – Она начала писать письмо брату. Я так понял, что ей удалось выяснить, кто присылал анонимки Брюнхильде.

– По-моему, история с анонимками уже малость неактуальна, – усмехнулась Вероника.

– Ошибаешься. Ведь сразу после того, как Габриэла догадалась об авторстве, ее убили.

Вероника вздрогнула, рот приоткрылся.

– Твою мать, – прошептала она. – Да что тут творится?

– Именно это я и собираюсь выяснить, – сказал Тимофей и шагнул к двери.

49

– Исключено, – тихо сказал Конрад. – Вы с ума сошли, оба? Это же убийство, вы понимаете?

– По-моему, это ты пока до конца не понимаешь, – так же вполголоса проговорил Оскар. Он-то, видимо, за прошедшее время успел переосмыслить ситуацию. – Девушку убил кто-то из присутствующих на станции. Мне кажется, было бы неплохо выяснить, кто это, и изолировать его до прибытия следователей. Лично я бы не хотел оказаться следующим.

Конрад поджал губы. Лицо его выглядело непривычно серьезным.

– Вы хотите сказать, что этот рыжий… – начал он.

– Я ничего не хочу сказать, – оборвал начальника станции Тимофей. – Понимаю, что Лоуренс – самый очевидный подозреваемый. Но никого не собираюсь обвинять до тех пор, пока не будет ясна вся картина. И вам не советую, это чревато обращением в суд. С Лоуренсом я почти не знаком, но мне почему-то кажется, что адвокат у него хороший.

Они стояли в коридоре – Конрад, Оскар и Тимофей. В разговор не стали посвящать лишних людей.

– Оскар, ты можешь осмотреть девушку, – решил Конрад. – Ты – врач, и…

– Исключено, – снова вмешался Тимофей. – Тело должен осмотреть я либо Вероника. Больше я никому не доверяю.

– Чрезвычайно мило с вашей стороны, – обескураженно пробормотал Оскар.

Конрад возмущенно сдвинул брови:

– То есть Оскар,