Шрифт:
Закладка:
Мы, американцы, пришли на землю, объятую тысячелетней враждой, столь же древней, как и на Ближнем Востоке. И вот теперь уже Китай снабжает северовьетнамцев истребителями «Шеньян J-6»[115], советскими пулеметами, винтовками Тип-56[116] и гранатами «Чиком»[117]. Зато когда я рассказал Ньонгу, что сам Хо Ши Мин, как и я, вкалывал в молодости матросом и даже жил у нас, в Бруклине, в начале века[118], тот мне не поверил.
Вскоре я стал выносить с «Лаймона» уже по две брезентовых сумки. Я рассказал матросам, что даже гостиничные повара теперь откладывают свою собственную дневную порцию, чтобы накормить детей дома, и ребята удвоили мою ношу. В «Каравелле» питалось все больше и больше народу, по мере того как ширились слухи о местном секретном продовольственном складе. Чтобы накормить эти толпы, повара стали мастерски растягивать запасы, которые я им доставлял, добавляя к ним рис и овощи, которые выращивали на крыше. Словом, сплошные библейские чудеса с хлебами и рыбами.
Как-то раз мне пришлось потчевать одного завсегдатая «Каравеллы» по имени Бен. Про себя я называл его Бен-Гур[119]. Он был на четверть русским, на четверть – евреем, на четверть – азиатом, и на четверть – индейцем. Настоящий гражданин мира. При этом он болтал на семи языках. Идеальное сочетание, чтобы вести бизнес по всему свету. Бен был большой шишкой в компании, которая поставляла компьютеры в Южный Вьетнам – за счет американских налогоплательщиков, – и обладал многими связями в Сайгоне. Подобно тому как мне пришлось подкупать чиновника в местном Госдепе, чтобы получить выездную визу, Бену выпала доля умасливать здешних бюрократов, чтобы те приняли в подарок наши компьютеры стоимостью в миллионы долларов.
Впрочем, Бена это не возмущало, он привык раздавать взятки по всему миру. Цена сделки, разводил он руками. Меня же здорово бесило, что мы еще и платить должны за то, чтобы они взяли наши подарки, да вдобавок помогать им сражаться с врагом. Так что я позаботился о том, чтобы Бен получил свою долю вкуснятины, которую я приволок с «Каравеллы». И когда он наконец отведал лобстера в сливочном масле, клянусь – его глаза наполнились слезами. Ну а уж коли я снабжаю едой кухню, то и пью с кем хочу бесплатно. Вот мы с ним и сидели здесь, болтали о том о сем и смотрели на вертолеты, что кружат над шпилями Нотр-Дам и над старой Сайгонской оперой. Вдалеке нет-нет да и раздавалась какая-то пальба, а один раз мы даже услышали Б-52, который сбрасывал куда-то бомбы. Дивное такое местечко, чтобы наблюдать за войной.
Глядя на горизонт, я думал о друзьях, которые были сейчас где-то там, где шли ожесточенные бои. Рикки и его товарищей из роты «Браво», из 1-й кавалерийской, послали атаковать новую северовьетнамскую базу в холмах, и это было только начало его пути. Кевин в составе Американской дивизии[120] отправился в Чулай, который целый месяц подвергался непрерывным ракетным атакам Вьетконга. Я все еще понятия не имел, где теперь Ричи Рейнольдс или Джои Макфадден. Томми Коллинз был в Куинёне, когда противник взорвал часть склада боеприпасов и захватил радиостанцию и железнодорожное депо. Повсюду шли уличные бои.
Позже Томми рассказал мне:
– За недели до этого самого Тета «мама-сан» в деревнях твердили нам: Beaucoup VC, Beaucoup VC! Мол, много вьетконговцев. Видели их там и сям. Мы доложили в разведку, но нас отфутболили, сказали, что информация «не подтверждается». В первую же ночь наступления они расстреляли наш патруль. Затем убили мэра и вождя племени.
В те времена во вьетнамских деревнях еще были вожди – вроде тех, что снимались в «Тихом американце» в 1958-м, вместе с Оди Мёрфи, реальным героем Второй мировой, который стал голливудской звездой[121].
127-й полк военной полиции, в котором служил Томми, и 93-й батальон получили приказ выбить противника, и один из его товарищей погиб, пытаясь выманить из засады снайпера. Самого Томми направили охранять лагерь для военнопленных, бывший, конечно, весьма заманчивой целью для Вьетконга, так что подразделение Томми здорово потрепало.
Что и говорить, меня не покидала тревога за моих друзей и соседей и за их сослуживцев, с которыми я успел познакомиться в путешествии по этой земле, истерзанной войной.
Глава 27
Большой куш на большом корабле
Как-то вечером в «Каравеллу» пожаловал офицер береговой охраны, судя по виду, в поисках выпивки. На рукаве – аж три нашивки под золотым щитом[122]. Важная шишка. Держался он вполне начальственно, но был чем-то здорово озабочен. Позже я собрал кое-какие сведения, и мне стало понятно, в чем была причина. Он отвечал за безопасность всех кораблей, что сейчас находились в подвешенном состоянии и которую неделю торчали на реке неразгруженными из-за забастовки докеров – вроде того же «Лаймона» или транспорта с боеприпасами «Турист». Эти сухогрузы и так всегда находились в зоне риска, пока стояли так близко к городскому берегу, а сейчас, во время вражеского наступления, опасность еще выросла. Всего этого он мне, понятно, не говорил, однако обмолвился, что это его первая кружка пива с самого начала Тета. С трудом верилось, что я вот так запросто пью с целым лейтенант-коммандером береговой охраны. Воистину подлинная демократия обитает в барах.
После часа болтовни о войне и море он наконец догадался спросить меня, что я вообще делаю посреди этого восхитительного бардака.
– Ну-у, лейтенант-коммандер…
– Зови меня Фрэнк.
– Ну-у, Фрэнк, я тут, понимаете, ищу какую-нибудь работу.
– Да ну? А что у тебя за специальность?
– Вообще я моторист-смазчик, но если говорить о машинном отделении, то справлюсь с любым делом.
– А допуск к спецперевозкам есть?
– Есть!
Я понял, что завоевал его доверие, когда он сказал:
– Пожалуй, у меня есть для тебя работенка. В Куинёне.
Куинён! Там, где я сошел на берег. Там, где встретил Томми Коллинза. Коммандер сказал, что город сейчас снабжается энергией с одного из танкеров береговой охраны – серии Т2, из тех, что строились еще во Вторую мировую и были рабочими лошадками для всего флота, перевозя по
