Мне показалось, что бес не так прост, как кажется. А вдруг он заманил меня в дом, чтобы сдать Алексашке? Подозрения усиливалось, когда я перестала понимать, куда мы идем.

- Я – нянька Алексашкина. Как приставили меня его родители, так вот я и на службе. Мне что наказали? Чтобы я Алексашку берегла, утешала, заботилась… Вот и пытаюсь его от тебя уберечь, - негромко заметила бабка, охая совсем как настоящая старуха, спеша вниз по лестнице. Огонек свечи в ее руке порождал жуткие тени, которые изгибались под разными углами, ползали по стенам, и дрожали, стоило сквознячку покачнуть пламя.

- Я к нему привязалась, - вздохнула нянька. – Понравилось мне нянькой быть. Даже мучить его не буду, как другие бесы. Он меня считать листья на осине не посылает, веревки вить из песка тоже! А мы, бесы, знаешь, как злимся, когда нам колдун такую работу дает! Вот сами так поработали, я бы на вас посмотрела!

Мне стало немного стыдно перед моими бесами.

- Но ты тут мне не это! Коли Алексашка приказ даст, по разные стороны свидеться придется! – вздохнула бабка.

Как только мне в лицо дунул теплый ветер, я успокоилась. Вроде бы все. А бабку и поблагодарить не мешало бы, как вдруг я увидела перед собой Алексашку.

- Остановись, Настя! – послышался голос Алексашки, а я наконец-то рассмотрела его лицо. Мне самой было интересно, что та Настя в нем нашла!

Золотистые волосы, ясные глаза, небольшой нос, красивые полные губы и немного оттопыренные уши. В целом, внешность у него была приятная. Такой вот добродушный, чуть-чуть неуклюжий увалень. «Барчук» - пронеслось в голове слово, когда я смотрела на его опрятный костюм. Прямо неожиданно как-то! Где лохмотья? Где гадкий смех? Где иссушенное ненавистью к миру лицо, где запавшие глаза и ворон на плече? Где все это?!

Бабка - бес которая маячила рядом, тут же исчезла. Вот тебе раз! И не понятно, она ли его предупредила, или так случайно получилось!

- Вернись обратно, Настя, - слышала я голос Алексашки. На руках захныкала Миленка, но я успокоила ее нервным поцелуем в теплый детский лобик. С чего это я должна к нему возвращаться? Это он с той Настей любовь крутил, но не со мной!

Так, дела плохи. Чуть-чуть не успела! Ну ладно! Придется ему все объяснить!

- Нет! – мотнула я головой. Мужчина, я вас прошу, может, обойдемся без объяснений, а?

- Неужели ты меня больше не любишь? – спросил Алексашка с сомнением. И все-таки он был не похож на того жуткого колдуна, которого до ужаса боятся в деревне. Быть может, все не настолько плохо?

- Уважаемый Алексашка, - вздохнула я, терпеливо глядя на отца Миленки. Если раньше я его чуточку боялась, то сейчас расслабилась. Вид у Алексашки был вполне безобидный. – Я все прекрасно понимаю, но воровать детей, пусть и своих, неправильно!

- Я пришел навестить тебя, и увидел, что ребенок один, - произнес Алексашка, а мне показалось, что он немного смущается. Вот тебе и темный колдун – гроза окрестностей. – Вот я и взял его обратно.

Он помолчал, а кончики его ушей покраснели. В свете серебристой луны, которая выползла из густых дремучих облаков и освещала все вокруг, словно прожектор, было отчетливо видна каждая травинка.

- А можно я спрошу тебя, Настенька, - произнес Алексашка, делая шаг в мою сторону. – Долго ты еще от меня бегать будешь?

- Послушай, - выдохнула я, глядя на Алексашку. Мне не хотелось врать. Быть может, он от меня отстанет, когда узнает правду? – Я – не Настя! Это раз! Поэтому чувств, которые к тебе испытывала та Настя, я не испытываю… Может быть, она и любила тебя, но я – не она. Это два… Я просто нахожусь в ее теле!

- А уже заметил, что ты изменилась, - произнес Алексашка, рассматривая меня. – Что ж ты тогда такое, если не Настя?

- Я … - я нервно сдула прядь волос с лица. – Я попала в ее тело. Я не знаю, что случилось с Настей, ей богу! Но я оказалась в ее теле.

- Странно. Но я тебе верю. Настя не так себя вела…, - задумался Алексашка. Ну наконец-то! Хоть кто-то мне поверил!

И тут что-то подсказало мне, что я рано радуюсь! Алексашка резко поднял на меня взгляд. Его глаза превратились в щелочки.

– Значит, если ты не моя Настя, - произнес Алексашка, почему-то глядя на Миленку. – То и разговор у нас короткий будет.

Что он делает?