— Дадим ему ещё пару минут, — ответила мисс Хайуотер. — Ему пришлось помучиться, впитывая то заклинание из разума приорессы, и сейчас ему не помешает хороший отдых, если мы действительно собираемся пойти против самой Топи.

— Ты уверена, — с издёвкой поинтересовался Злобогрыз, — что он хотел сделать тебя своей любовницей, а не мамочкой?

— Мне повезло, что место сторожевого пса уже занял ты.

Этот обмен оскорблениями заставил Тасенду поморщиться, но, к счастью, демоны замолчали, и Злобогрыз подбросил в костёр пару поленьев. Похоже, их совершенно не беспокоило, что в лесу поблизости рыщут монстры вроде банши — но, с другой стороны, чем вообще можно напугать демона?

Казалось неправильным сидеть вот так и не играть при этом музыку. Хотя она провела множество ночей в одиночестве, при свете сиротливой свечи, по крайней мере, в эти часы она развлекала себя, подбирая новые варианты Охранной песни.

Впервые она исполнила эту песню, защищая свою семью. Её не нужно было разучивать — это просто случилось. Песни существовали в ней помимо её воли. Разве это не доказывало её предназначение? Что смысл её существования заключался в том, чтобы петь эти песни?

Да... , как будто прошептал внутри неё незнакомый голос. В этом, и не только...

В конце концов Тасенда взяла свою виолу и принялась наигрывать тихую мелодию. Не Охранную песнь, а нечто другое — более печальное, более торжественное. Злобогрыз покосился на неё, когда она начала петь, но задача этой мелодии была не в том, чтобы прогнать их. Тасенда ещё ни разу не исполняла эту песню, но она казалась прекрасно подходящей к моменту.

Она закрыла глаза и позволила себе раствориться в музыке. Казалось, что в этом состоянии песня струилась  сквозь неё,  через неё, словно это её душа была настоящим инструментом, а виола — всего лишь усилителем. Время, пространство и она сама сплавились воедино, а песня начала дёргать струны без её участия.

Она пела о потере. О смерти и неумолимом ходе времени. О вечных, незыблемых лесах, видевших, как возникают и обращаются в прах поселения, вспыхивает и угасает вера, как дети становятся дряхлыми стариками, а затем уходят в небытие по мере того, как всё новые и новые поколения накладываются друг на друга и неугасимый огонь сжигает их дотла. О девочке, которая была вынуждена позабыть свои радостные песни и вместо этого начать петь одной лишь ночи.

Песня простёрлась от неё во все стороны, и виола перестала быть её единственным вместилищем. Ветви деревьев дрожали, камни гудели, экипаж тихонько дребезжал, выстукивая ритм. Песня отыскала каждый доступный путь, и Тасенда больше не могла управлять ею, как не могла управлять ветром или луной.

И постепенно… она менялась, становясь всё ближе к той песне, которую она когда-то знала: той, что очень любила её сестра. Тасенда постаралась ухватиться за неё, но... обнаружила лишь пустоту.

Она замолчала. Обрывки песни эхом звучали в её разуме. Вздохнув, она подняла взгляд.

Демоны не сводили с неё глаз. Гроссбух выскользнул из пальцев мисс Хайуотер и упал на землю, но она не придала этому значения. Злобогрыз смотрел на неё с отвисшей челюстью.

— Что случилось? — первой пришла в себя мисс Хайуотер. — Я как будто летала...

— Я…, — прошептал Злобогрыз, — я стоял на коленях среди расплавленных озёр Рассветного Горна, и огни… огни гасли…, — он ощупал себя, а затем огляделся вокруг, словно желая убедиться, что он действительно находится в лесу.

Дверь экипажа распахнулась, и Давриел выскочил наружу, оставив внутри свой плащ. С безумным взглядом он направился в Тасенде.

Та испуганно отшатнулась, когда он схватил её за плечи.

— Что это было? — грозно спросил он. — Что ты сделала?

— Я… Я просто… пела...

— Это были не простые чары, — произнёс он, и его глаза заволокло молочно-белой пеленой. — Что ты такое?

Что-то вонзилось в разум Тасенды. Огромная, непреодолимая сила. Она почувствовала, как чьи-то руки погружаются в её мозг, пытаясь схватить её душу. Она почувствовала…

НЕТ.

Музыка непокорно взбрыкнула в ней, и она закричала. Вспышка яркого света ударила из неё, разбрызгав осколки, точно искры по ночному небу, и  отшвырнула от неё Давриела. Он пролетел спиной вперёд добрых десять футов и врезался в бок кареты, сломав доски, а затем с глухим стуком рухнул на лесную почву.

Злобогрыз поднялся и потянулся к мечу — но мисс Хайуотер опередила его, приставив к горлу Тасенды холодную сталь кинжала.

— Что ты сделала? — прошипела демонесса.

— Я..., — пролепетала Тасенда, — я не знаю...

Давриел зашевелился. Он с трудом приподнялся с земли и помотал головой. К его сорочке прилипли мокрые листья.

Тасенда сидела ни жива ни мертва. Нож упирался ей в шею.

Давриел встал и отряхнул с себя мусор, затем потянулся.

— Ох, — заметил он, оглядывая экипаж. — Мисс Хайуотер, кажется, я испортил пару досок, проломив их своим черепом.

— Неудивительно, — ответила она. — Я и не сомневалась, что окажется крепче.

Она не спешила убирать кинжал от шеи Тасенды.

Злобогрыз запоздало выхватил свой клинок. — Эм… Мне прикончить её?

— Уверен, было бы весьма забавно наблюдать за тем, как её магия разорвёт тебя на куски, — сказал Давриел. — Но ты ещё можешь мне пригодиться. Так что нет.

Он вновь приблизился к Тасенде. Ей было страшно. Она ждала, что от её бешеного сердцебиения нож мисс Хайуотер в любой момент может соскользнуть и пустить ей кровь.

Давриел едва заметно кивнул в сторону, и мисс Хайуотер убрала кинжал, неуловимым движением вернув его в ножны на поясе. Как ни в чём не бывало, она отошла и подняла с земли свой гроссбух. Давриел опустился перед Тасендой на колени.

— Тебе вообще известно, что скрыто в глубинах твоего разума?

— Песни, — ответила Тасенда. — Ты хотел украсть их! Ты пытался забрать у меня силу, как у тех охотников!

— А толку-то, — Давриел щёлкнул пальцами, и его глаза окрасились тёмно- зелёным. Вспыхнул крохотный огонёк, создавая вокруг его руки нечто вроде защитного барьера зелёной энергии. — Я украл всего-навсего простые защитные чары, которые и ожидал найти внутри тебя. Но, когда я коснулся их, я обнаружил под ними нечто другое, более глубокое. Нечто грандиозное, — он посмотрел на Тасенду и развеял