Скользнув за угол некрополя, я отшвырнул от себя эльфа и приготовился встречать Лойда. Тихо избавиться от целителя не получилось, теперь придется драться с рыцарем под градом стрел. Я не учел, что темные прекрасно видят в темноте, но я знаю, чем их достать.

Вокруг меня закружила невыносимо прекрасная, светящаяся душа целителя, и я на несколько мгновений заключил её в своих ладонях. Кожа на моих руках как будто стала прозрачной, я смог увидеть каждую косточку. Сотни искр протанцевали по моей коже, вызывая дрожь. Переместив душу в одну руку, другой я достал сосуд, который всегда ношу с собой. Светящаяся сущность целителя огнем расплескалась по стеклянным стенкам, и я торопливо вставил на место простую деревянную пробку. Теперь это моя собственность, моя сила, мое оружие.

На лице наблюдавшего за этим действом Лойда застыла сумасшедшая усмешка, и на какой-то момент я почувствовал непреодолимое желание скрыться от этого безумца, охваченного жаждой мести. Но как будто какая-то сила удержала меня на месте. Из моей груди помимо моей воли вырвалось глухое, утробное рычание, и я, не дожидаясь приближения эльфа, бросился ему навстречу. Стрела в спине заметно сковывала мои движения, причиняла сводящую с ума, режущую боль, но прежде чем сдохнуть, я разберусь с проклятыми ушастыми тварями. Еще одна стрела просвистела у меня над левым плечом. Шею обожгло брызнувшей кровью, а со спины как будто заживо содрали кожу. Но нет времени обернуться и оценить причиненный ущерб. Потом, все потом.

Не добежав до темного несколько шагов, я набросил на него метку смерти. Моя магия ослабит его. Лойд засмеялся и глянул куда-то мне за спину. Я не стал оборачиваться, и так ясно — лучник поменял свое местоположение. Я наугад бросил назад обездвиживающее заклятие, и с каким-то животным удовлетворением проследил, как сползла с эльфийской морды кривая, самодовольная усмешка. У меня есть лишь несколько секунд для боя один на один, но этих секунд мне хватит. И я вижу, что Лойд тоже это понял. Он засмеялся снова, и смех этот битым стеклом проник в мои внутренности, разрывая их на части. То, что это проклятие, я понял не сразу. Бешеный блеск в глазах эльфа стал ярче, и у самой моей глотки просвистело лезвие.

Больше не думая, я бросился вперед. Лойд закрылся щитом, ощетинился сотней шипов, и я внутренне возликовал. Идиот. Против моего удара не спасет даже тяжелая броня. Я кожей ощущаю переполняющую меня силу, она выплескивается наружу, заставляя волосы на затылке тревожно шевелиться. Я не чувствую боли. В голове лишь жажда крови, в глотке пересохло. Темный вновь бросился в атаку, нацелив лезвие мне в сердце, но я схватил его свободной рукой, разрезав ладонь практически до кости. Не дав эльфу опомниться, я плечом отпихнул в сторону щит. Всем весом навалившись на темного, я опрокинул его на землю. В этот момент мы стали ближе, чем самые страстные любовники. Рапира, по самую рукоятку вошедшая в живот эльфа, удерживала его на месте. Сквозь плотную завесу собственных волос я видел глаза Лойда, подернутые пеленой боли и какого-то животного ужаса. Его тело вздрагивало в предсмертной агонии, но я крепко удерживал его на месте, зная, что у меня осталось еще несколько драгоценных секунд. Провернув рапиру, я заставил темного выгнуться и заорать подо мной. Аромат эльфийской крови стал непереносимым, и я выдернул рапиру из тела Лойда для последнего, завершающего удара. Кажется, еще немного, и я просто сойду с ума.

– Прощай, – знаю, насколько театрален этот жест, но почему-то не могу удержаться.

– Ты сдохнешь, – с каким-то мрачным удовлетворением пообещал мне темный.

Я ему поверил. Проклятие с каждой секундой ворует мою жизненную энергию, и я уже чувствую слабые импульсы возвращающейся боли. Кровь медленно закипает и уже обжигает внутренности. Еще немного, и я точно так же упаду на землю и забьюсь в агонии.

Но прежде всего сдохнут мои враги.

Оседлав темного, я отбросил в сторону щит и приставил острие рапиры к его груди. Кинжалом, конечно, было бы удобнее, но я справлюсь и так. Почему-то мне нравится разить своих врагов в сердце. Что-то в этом есть, какая-то власть.

Лезвие с хрустом вошло в грудину эльфа. Темный хрипло вскрикнул. Что-то заклокотало в его груди, вырываясь наружу, но я уже вскочил на ноги и выставил перед собой щит. Ударом меня швырнуло в объятия темного. Стрела, торчащая в спине, сломалась, и я заорал, не узнавая собственного голоса. Боль вернулась, накрывая меня с головой. Но остался всего один противник, и ради него я должен прожить хотя бы еще немного. Отбросив в сторону утыканный стрелами щит, я вскочил на ноги и бросился вперед. Лучник страшен только на расстоянии. На близкой дистанции я искрошу его в капусту.

Я решил действовать по проверенной схеме. Сначала набросил на лучника проклятие, высасывающее из него жизнь. Обездвиживать не стал, он все равно никуда от меня не денется. На несколько мучительно долгих мгновений в моих глазах потемнело, земля вдруг стала удивительно притягательной. Но нет, я не могу умереть сейчас. Рыча от бессильной злости, я одним прыжком оказался возле лучника, отбив рапирой одну стрелу. Две другие прочно застряли в моем нагруднике чуть повыше сердца. Эльф шарахнулся в сторону, одновременно вытаскивая из колчана новую стрелу. Есть легенда, что последняя стрела, выпущенная лучником, несет в себе смертельную, разрушительную силу, устоять перед которой невозможно. Я лишил его такой возможности, перерезав тетиву. Уверен, другой у него нет.

Одно мгновение лучник растерянно смотрел на бесполезный лук, а затем бросился на меня и одной рукой вцепился в крыло, а другой схватился за стрелы, вгоняя их еще глубже. То, что вырвалось из моей глотки, трудно было назвать криком. Какая-то смесь воя и хрипа. Но лишающая разума боль придала мне сил. Схватив темного за руки, я почувствовал пульс в его запястьях, его кровь, рвущуюся наружу. Темный рванул сильнее, и я изо всех сил ударил его головой промеж глаз. Не знаю, кто пострадал сильнее, но эльф разжал пальцы и кинулся от меня прочь.

Рывком выдернув из груди торчащие стрелы, я бросился следом. Невероятным прыжком настигнув эльфа, я одной рукой плотно обхватил его шею, другую положил ему на затылок и резко дернул на себя. Потерявший равновесие лучник захрипел и забился в моих смертельных объятиях. Ногти глубоко вонзились мне в руки, локти нещадно