Орк медленно повернулся ко мне. Он тяжело дышал, желтые глаза потемнели от плохо контролируемой ярости, с клинков капала густая черная кровь местной живности. Я думаю, в бою он входит в какой-то транс, временно становится берсерком, и лучше в такие моменты не вставать на его пути. Шакс шагнул ко мне, и я невольно попятилась, страшась непонятного голодного огня, загоревшегося в его глазах. Наверное, зря я это сделала. Только еще сильнее распалила охотничий азарт. Но орк, к счастью, быстро вернулся к реальности. Увидев мои округлившиеся от страха глаза, он расхохотался. Я успокоилась.

– Я понятия не имею, где это пернатое недоразумение. Как раз хотел спросить у тебя. – Я видела, как сузились глаза шамана, рот растянула хищная усмешка, и в следующий момент он тенью метнулся мне за спину. Опять какая-то тварь подкралась сзади. Орк превратил её в отвратительно пахнущее кровавое месиво и помчался дальше.

– Шакс, – позвала я, догнав мелькавшего за деревьями орка. – Я тоже не знаю, где он.

Тревога усилилась. Я чувствовала, как бешено колотится в груди сердце.

Шакс одним ударом развалил огромного монстра на несколько дымящихся кусков.

– Латиэль сказала, что видела, как вы ночью ругались с Райвеном, решая, кому идти в топи. Судя по всему, жребий пал на тебя.

Наверное, выражение моего лица было достаточно красноречиво, так как орк, наконец, бросил охоту и переключил все внимание на меня. Действительно, какой смысл мне ссориться с пернатым, если мы оба можем пойти в топи? Или не можем? К тому же я понятия не имела о планах шамана. Наверное, он это тоже понял, но до сих пор не определился, заслуживаю ли я доверия.

– Латиэль видела, как ты ударила его, – вкрадчивый голос шамана заставил меня замереть на месте. Меня что, в чем-то обвиняют? Тогда почему он мне ни словом не обмолвился в крепости? Райвен пропал, а я до сих пор не в курсе.

– Шакс, – я, не отрываясь, смотрела ему в глаза. Я знаю, он сразу поймет, говорю я правду или нет. – Не знаю, кто эта Латиэль, но она лжет. И хотела бы я знать, с какой целью.

Могла бы придумать что-нибудь более правдоподобное. Это я-то ударила карателя? Мне стало смешно. Да он бы меня за это... кхм, не знаю, что бы он сделал, не причиняя вреда здоровью.

Поняв, что я говорю правду, орк заметно изменился в лице. Теперь он не просто хмурился. Теперь он разозлился.

– Стерва белобрысая, – выдохнул он, и я поняла, что Латиэль – это та светлая. И дышать мне стало не просто трудно, а невозможно. Я вспомнила белые перья, втоптанные в грязь, вспомнила мутный от алкоголя взгляд шанара, и мое горло как будто сжали стальными тисками. Голова кружилась, в висках стучала кровь. Что-то плохое случилось. Я это знала, чувствовала. Но не могла ни остановить, ни предотвратить, ни исправить. И почему-то первое, что пришло мне в голову, что Кхарр мне этого не простит. Пусть я и не виновата, меня за такое уничтожат, не задумываясь.

– Шакс, – прохрипела я, чувствуя, что земля уже несется мне навстречу. Перед тем, как окончательно потерять сознание, я увидела, как сразу два монстра прыгнули на спину орку. А следом мелькнула размытая тень, и, могу поклясться, это был темный эльф.

Глава 22

Клауд Эллур-Атар. День назад

Я сжал в руке ставший тяжелым меч и уверенно шагнул в гробницу прародителей. Глаза обожгло болью, и я поспешно натянул на голову капюшон. К счастью, я быстро нашел среди прочих статую древнейшего из шанар.

Энергия четырех стихий, окутывающая исполина радужной завесой, как будто звала меня, притягивая к тускло мерцающему кристаллу у основания. Я с шумом втянул носом воздух, пытаясь сдержать расползающуюся на губах усмешку. Вот она, моя цель, для достижения которой мне пришлось наворотить невообразимую гору трупов. И не важно, что это были всего лишь безмозглые монстры. Кровь у всех одинаково сладкая.

Я положил обе руки на светящийся камень древних и провел пальцами по теплой шершавой поверхности. Вдоль позвоночника как будто пером провели. Я резко обернулся, ощущая смутное беспокойство, но ничто не шевельнулось в гробнице. Воздух вокруг меня сгустился и затрещал от нахлынувшей энергии. Сияние, исходящее от кристалла, в один миг достигло предела, и в меня ревущим потоком ворвалась сила.

Правую руку пронзили невидимые иглы, и по шершавой поверхности покатились первые густые капли. Камень под моими пальцами начал пульсировать, как будто я прикоснулся к живому сердцу. В такт размеренному пульсу волнами накатывала боль, пронзая меня от макушки до кончика крыла. Я закусил губу, чтобы не заорать. В воздухе разлился одуряющий запах крови, а правую лопатку как будто распороло невидимым ножом. Ветер шевельнул перья призрачного крыла, но никакая сила не заставит меня обернуться и принять это.

Боль отступила внезапно, заставив меня пошатнуться. Я с трудом перевел дух, а в следующий миг меня накрыло волной ослепительного сияния. Я почувствовал, что под ногами больше нет опоры. В ушах что-то пронзительно взвыло, и мир вокруг перевернулся. Расправить крылья я не успел, отключившись еще в полете.

Я понял, что что-то пошло не так, даже не успев толком очнуться. Спину покалывало иглами холода, легкие, наоборот, жгло. По телу разлилась такая усталость, как будто я пробежал марафон вокруг Шаенона. Руки слабо дрожали, между пальцами застыла кровь.

Поднявшись на ноги, я первым делом ощупал крыло. Слава Асиму, всего одно. Я с облегчением выдохнул. С того дня, как я покинул Академию, прошел уже год, и меня постоянно преследовал один и тот же кошмар. В этом кошмаре крыльев всегда было два, как при боевой трансформации, и единственное, чего мне хотелось, это искупаться в густой, сладкой крови темных эльфов.

Насколько я знаю, Инициация у всех проходит по-разному, но, как правило, безболезненно. Так почему же у меня такое чувство, будто меня накормили битым стеклом? Почему каждый вдох отзывается жгучей болью во всем теле, и я весь как открытая кровоточащая рана? В голове грохочут тысячи молотов, а статуи перед глазами расплываются? Я что, не достоин врученной мне силы?

В том, что меня наделили силой прародителей, я не сомневаюсь. Я кожей ощущаю энергию сразу всех четырех стихий,