— Здесь только и учиться поворотам, — сообщил дед. — Такие виражи! С нашей картой почти не совпадает. Стоп машина! Малый ход левого колеса.

Это мы, оказывается, как раз до очередного поворота дошли и будем в него плавно вписываться без участия парового двигателя, используя естественное течение реки для движения. Не нужно быть ясновидцем, чтобы понять, насколько непросто придётся на обратном пути. Современные нам карты действительно не совпадали с тем рельефом, что мы наблюдали в девятнадцатом веке. Река меняла своё русло по естественным геологическим причинам и от действия людей в течение двух столетий не один раз. Сейчас Самарка глубже, зато и по мелям карты нет.

Пароход мог выдавать хорошую скорость, но почти нигде дед не рисковал увеличивать ход. По этой причине к шести вечера дошли только до того места, где будет когда-то Южный мост. Снова чуть не заплутали по той причине, что Самарка плавно перетекала в мелкие озёра. Повезло, что изначально дед ориентировался на левый берег и провёл пароход к знакомой переправе.

Здесь пришлось ещё больше усилить внимательность. На радость моим пацанам несколько раз капитан сигналил гудком, предупреждая лодки и небольшие суда о нашем появлении. Те предусмотрительно уходили с курса и что-то кричали вслед. Не уверен, что это были слова приветствия.

Выход в Волгу и сам разворот дались пароходу нелегко. Пока дед сумел взять полностью контроль над судном, нас вынесло на середину реки. Потом разворачивались и шли вверх, но пришвартовывались к причалу всё равно при помощи бурлаков, которых предусмотрительно отправили на лодке к берегу. Им дополнительно в помощь отправили всю команду, которая удерживала канаты и выступала в роли регулировщиков, подтягивая нос парохода к одной из пристаней. Нам сильно повезло, что имелось свободное место, незанятое какой-нибудь баржей. Иначе б пришлось становиться на якорь посередине Волги.

Даже не видя, что мы причаливаем к берегу, можно было определить его близость по не самым приятным ароматам. У меня создалось впечатление, что всё городское дерьмо и отходы свезли и здесь высыпали. С этой стороны Самара выглядела особенно неприглядно. Город же степной. Деревьев практически нет, а скудную траву, похоже, сами жители вытоптали. Приличные постройки в Самаре появятся нескоро.

— А про флаг-то мы и забыли, — оценил Лёшка чью-то посудину по соседству с развевающимся флагом России.

— У нас на пароходе старец Самарский будет ходить. Скорее всего там нужно что-то церковное изобразить, — предложил я.

— Какая всё же убогость, — разглядывал Лёшка так называемый причал. — В Александровке и то солиднее будет.

С этим я не мог не согласиться. Ни набережной, ни речного вокзала ещё не существовало. Пристань была рассчитана на парусные яхты и рыбацкие лодки. Баржи с зерном здесь тоже разгружались, но чуть выше и по этой причине на берегу стояло несколько десятков крепких бревенчатых амбаров, не имеющих окон. Высотой эти склады были с двухэтажный дом, имели крепкие двери и запоры.

— Папа, папа, смотри, мельница ветряная! — привлёк моё внимание Максим, показывая на это строение, расположенное чуть вдалеке.

— Зерно привозят по Волге, здесь перемалывают. Разумное расположение мельницы, — пояснил я.

— Может, сходим в город? — начал канючить сын. — Ты обещал.

— Обещал, но не сейчас и не летом, — приструнил я Максима. — У нас другая задача.

— Посмотри, какая пылища вокруг. Куда там гулять? — присоединился Алексей к нашей беседе. — Такое впечатление, что в городе только маковки церквей и видно.

Город действительно был словно покрыт пеленой. А над участком дороги, где недавно проехала бричка, пыль поднялась такая, что даже у меня в носу защекотало. И ведь мы стояли метрах в двухстах от той дороги.

— Молодому господину не доводилось бывать в подобных местах. Очень хм… познавательно, — добавил воспитатель сына. — Когда несколько повозок и телег двигаются по дороге, то поднимают такую пыль, что не продохнуть. Лицо, волосы, борода, руки и одежда покрываются толстым слоем, и человека просто не узнать. Из дома выходить порой можно только на ощупь. Глаза приходится прищуривать, чтобы разглядеть дорогу.

Максим, развернувшись, с интересом слушал воспитателя, который продолжил:

— После дождя легче не становится. Вся эта пыль с влагой превращается в подобие крема, по которому скользят обувь людей, копыта лошадей, колёса экипажей. Из-под колёс летят брызги, покрывая лицо, волосы и одежду словно краска. Наиболее удачное время в Самаре с утра, когда роса прибивает немного пыль.

— Папа мне такое о путешествиях не рассказывал, — заметил сын.

— Максим Георгиевич, это особенность Самары и её окрестностей.

— Отчего же?

— Особый грунт, близость степи, частые засухи.

Лёшка с удивлением посмотрел на Карла Изольдовича. Забыл, что сам и рекомендовал мне этого учителя. После проверки его знаний я решил, что воспитатель неплох и вполне годится для моего подрастающего поколения. Он не только знал два иностранных языка, но и продолжал сам учиться. Читал книги, вникал во все события, происходящие в стране и за её пределами. Что-то выписывал из журналов, помимо того, что покупалось мной.

На самом деле в России этого времени достаточно образованных и интеллигентных людей. Другой вопрос, что реализовать себя могут единицы из числа тех, кто имеет приличное наследство или денежную поддержку от родителей. Остальные, как правило, вначале пытаются устроиться на государственную службу. Когда не получается попасть на доходное место, то идут в гувернёры и тихо сидят в помещичьих усадьбах до самой старости.

— Ваши благородия, к столу извольте, — появился стюард и пригласил на ужин.

Впечатлений в этот день у всех было много. Лиза, непривыкшая к такому обилию информации и событий, сослалась на усталость и вскоре ушла. Разместили ее со служанкой в каюте отца Нестора. Капитанская и каюта батюшки были самые большие и не имели подвесных полок для сна. Кстати, мои мальчишки от двухъярусных спальных мест пришли в полный восторг.

Воспитатель Кирилла пытался уложить его на нижнее место, но не преуспел в этом деле. Я согласился с сыном, что мы на стоянке, и он не упадёт во сне.

Мы же с дедом, Лёшкой, Иноземцевым и Куроедовым засиделись за столом до полуночи. Обсуждали много чего и прежде всего преимущество владения собственным пароходом.

Маршрут движения отца Нестора был уже оговорён. По плану пароход двинется вверх по Волге. Не доходя до Казани, свернёт на Каму в сторону Перми. Там батюшка устроит большую проповедь и, кто его знает, возможно предотвратит пожар.

Обратно старец вернётся тем же маршрутом до Самары и отправится дальше, вниз к