утверждали, что могли бы узнать его.

— Конечно, узнал бы.

— И все же я никак не могу свести концы с концами в этом эпизоде. Все происходящее вы видели лишь одно мгновение. Между прочим, лампочки на площадке вагона не горели. Свет падал только от фонарей с перрона вокзала. На площадке была толкучка. И все же в этой полутьме и толкучке вы, товарищ Зайка, разглядели этого молодого человека?

— Да, представьте, разглядел, — улыбнулся Зайка. — Тут, конечно, мои позиции не очень сильны. Но все-таки было как я говорю. Вы только покажите мне этого парня, хулигана этого, и я вам сразу скажу: он! Я, кстати, в Будапеште тогда так же говорил, когда меня в милиции на вокзале допрашивали.

— Что ж, попробуем. Вот у меня здесь несколько фотографий молодых людей. Среди них есть и те, кто ехал с этим поездом. Кого-нибудь из них вы узнаете?

Зеленка разложил на столе перед Зайкой шесть фотографий молодых ребят приблизительно одного возраста. Зайка долго вглядывался в фотографии, потом отобрал две и протянул Зеленке.

— Вот эти двое могли быть, — задумчиво проговорил он. — Но точно сказать, который из них был тот хулиган, не смогу.

Зеленка увидел, что Зайка выбрал фотографии Яноша Колечанского-младшего и Балинта Радачи.

— Только на этих фотографиях лица слишком уж какие-то каменные. Там, в вагоне, я видел всего человека, во весь рост, живьем. А здесь одно только лицо. Да, вот он, тот хулиган! Теперь я даже знаю, почему он мне запомнился. Он, когда протискивался в вагон, очень уж ненавистно смотрел на того, кого потом выпихнул. Ну прямо как зверь! Как убийца, который на свою жертву ножом замахивается! Но лучше, если вы их мне в натуре предъявите для опознания. Тогда конечно… Если один из этих действительно там был.

Зеленка, убрав фотографии, разложил на столе перед Зайкой шесть новых, женских. В том числе и фотографию Паланкаине.

— Посмотрите теперь на эти фотографии. Одна из женщин тоже могла быть на площадке вагона. Кого-нибудь узнаете?

Зайка провел взглядом по фотографиям.

— Нет, ни одна мне не знакома, — ответил он. — Скажу только, что вот эта, видать, порядочная злюка, — показал он на фотографию Паланкаине. — Но чтобы видеть ее? Не припоминаю. Не видел.

— Вы не дождались бы, пока мы перепечатаем протокол? — спросил Зеленка.

— Дорогой товарищ следователь, у меня еще столько дел на работе. Так что дожидаться я не смогу. Я лучше потом подпишу. Приеду в город и подпишу. Специально зайду к вам в милицию.

— Только, пожалуйста, поскорее приезжайте! — попросил Зеленка.

— Ну вот мы и приехали. Рабочий день окончен, — сказал Пастор. — Сегодня я на службу больше не пойду. Голоден как волк.

— Да. Длинный получился у нас рабочий денек, — поддакнул водитель.

— Хорошо, высадим тебя возле того дома, а я все же еще загляну в отдел, — сказал Зеленка.

Возле управления милиции он вышел, перебросился несколькими словами с дежурным, просмотрел свежие оперсводки. Было уже больше половины восьмого, когда он отправился домой. Есть хотелось страшно, казалось, что он даже во рту ощущал вкус несъеденных обеда и ужина. Однако не успел он пройти и полсотни шагов, как ему встретилась Эстер. Девушка еще издали заулыбалась ему, протянула руку, и после традиционных вежливых вопросов и ответов Зеленка пригласил ее в близлежащую кондитерскую, на кофе. И она с явным удовольствием приняла предложение.

— А знаете, — сказала Эстер, когда они расположились за столиком в кондитерской, — я ведь сбежала из дому! А точнее, от тетушки Эдит. Боюсь я ее. До чего же это злая женщина!

Слова Эстер заставили Зеленку призадуматься. Сегодня он уже во второй раз слышал такую характеристику госпожи Паланкаине. Заказав кофе, Зеленка спросил Эстер, не хочется ли ей чего-нибудь сладкого? Девушка выразила желание съесть пирожное. И Зеленка заказал сразу три: ведь он и сам был голоден, как целая стая волков.

— А я уже поужинала, — сообщила Эстер.

— Так рано?

— Мы рано ужинаем. Встаем-то в пять часов утра!

И это Зеленка отметил для себя.

В одно мгновение проглотив два пирожных, он заказал еще два.

— Любите сладкое? — улыбнувшись, спросила Эстер.

— Да нет, мы сегодня ездили на периферию. И я с самого утра еще не ел.

— Почему?

— Не было времени. Если по чести, то я должен бы пригласить вас на хороший ужин.

— Я все равно не приняла бы такого приглашения, — со смехом возразила Эстер.

Разговор оживился. Слова, улыбки, острые реплики так и порхали над столиком. Настроение было великолепным. Зеленка первым спохватился, взглянул на часы и с ужасом увидел, что уже десять вечера. С тех пор как он встретил Эстер, сейчас он впервые подумал, что их знакомству никогда бы не состояться, если бы не это преступление. И в его голове опять замелькали мысли об убийце, который уже погасил две жизни и может пока и дальше заниматься своим страшным ремеслом.

— Я прошу вас, очень прошу, — сразу посерьезнев, сказал он девушке, — если хоть что-то покажется вам подозрительным или даже просто странным — с любым из вас, — сразу же звоните мне! Звоните в любое время дня и ночи. В милицию или ко мне на квартиру. Обещаете?

— А почему? — нахмурилась Эстер. — Что, собственно, может с нами случиться? Ведь у нас-то нет врагов.

— Вы заблуждаетесь! Теперь вы — наследники!

— О, конечно. Я как-то даже забыла об этом. А вы кого-нибудь конкретно подозреваете?

— На этот вопрос я пока еще не могу ответить. Условимся, что вы удовлетворитесь тем, что я сказал. Но я боюсь, очень боюсь за всех вас.

Эстер испытующе-задумчиво посмотрела на Зеленку. Она поняла вдруг, как серьезно он говорит, взвешивая каждое слово.

— Ну, так вы обещаете?

— Да, конечно. Обещаю, — подтвердила девушка Зеленка написал на вырванном из записной книжки листке два телефонных номера.

— Вот, пожалуйста. По какому-нибудь из них вы обязательно меня найдете. Звоните в любое время. Днем и ночью.

Уже далеко за десять они простились у входа в дом Колечанских. Эстер показалось, что Зеленка слишком уж долго удерживал ее руку в своей.

Дома Зеленку ждал оставленный на столе ужин. Он сразу же отправился мыть руки, но в это время зазвонил телефон. Зеленка взял трубку и совершенно механически взглянул на часы. Часы показывали 22.50.

— Слушаю! — унылым голосом сказал он в трубку, совершенно уверенный в том, что звонят с работы.

— Зеленка, это вы? — спросили в трубке. Он узнал голос Эстер.

— Да, я. Слушаю…

— Вернулась домой, а квартира полна газа. Маму и папу только что увезли на «скорой».

Зеленка даже подскочил. Сонливость