После этого его правители постоянно лавировали между Англией и Францией в зависимости от политических и военных удач. Именно в правление Эдуарда II Беарн был потерян для английской династии и, за исключением короткого периода в середине века, окончательно утрачен. Обстоятельства неясны, но Парижский Парламент, несомненно, сыграл в этом решающую роль. Он начал принимать на себя юрисдикцию в спорах между виконтами Беарна и их вассалами, вытеснив суд герцогов Аквитании в Сен-Севере. В ходе одной из таких тяжб в 1318 году парижский суд постановил временно конфисковать Беарн. Четыре года спустя, в 1322 году, регентша Беарна сама обратилась к юрисдикции Парламента против офицеров Эдуарда II и дала согласие на  ввод французских войск для защиты своей территории, пока продолжалась тяжба. Когда в 1323 году молодой граф Фуа, Гастон II, достиг совершеннолетия, не было никаких сомнений в его верности французам. Он никогда не приносил оммаж английскому королю. На протяжении всей своей жизни, возможно, до самого ее конца, он оставался твердым сторонником французской династии и острой занозой на южном фланге герцогства[123].

Эдуард II был более уязвим для такого рода проблем, чем его отец, и гораздо менее искусен в их решении. Озабоченное конституционным кризисом и гражданской войной в Англии и постоянно подвергавшееся угрозе возрождающегося могущества Шотландии Роберта Брюса, правительство Эдуарда II было малозначимым в его континентальных владениях. Доходы герцогства были заложены сначала итальянскому банковскому дому, а затем Папе Римскому. В отдаленных районах сеньориальные замки росли как грибы после дождя, а крепости, которые Эдуард I терпеливо и дорого приобретал, были отданы в руки местной знати или заброшены за неимением денег на содержание гарнизона и ремонт. Именно характерная осторожность заставила правительство в 1320 году отдать приказ о том, чтобы гарнизону Сен-Пюи платили "так мало, как только можно", хотя Сен-Пюи был единственным замком, который Эдуард II удерживал на территории могущественных графов Арманьяк. Четыре года спустя сообщалось, что его стены обрушились в нескольких местах. В Блай, крупной крепости на северном берегу Жиронды, в цитадели обрушилась кровля, а на главном дворе жители самовольно построили себе дома. "И это, — сказал чиновник, сообщивший об этом в 1324 году, — произошло из-за отсутствия денег"[124].

Обанкротившаяся администрация в Бордо бессильно наблюдала за тем, как Филипп IV Красивый назначал комиссаров для расследования "насилия, грабежей, насилий и анархии" в Аквитании. Это было в 1313 году. Хотя Филипп IV, конечно, был не прочь помешать похлебку в этом беспокойном котле, никто не сомневался, что перечисленные симптомы были реальными, а не выдуманными. Папа Иоанн XXII, сам уроженец Керси, выразился более категорично. Засада на папского легата возле Валанс-д'Ажене в 1318 году вызвала у него иеремиаду[125], в которой гасконские подданные Эдуарда II порицались за то, что допускали всевозможные зверства. По его словам, там не было "ни короля, ни закона". Частная война между соперничающими коалициями дворян, которая всегда была эндемичной в Гаскони, теперь достигла своего наивысшего накала. Та тщательно продуманная комбинация подкупа, запугивания и такта, с помощью которой Эдуард I управлял страной, оказалась не под силу чиновникам его сына. За время правления Эдуарда II сменилось не менее девятнадцати сенешалей Гаскони многие из которых были скандально некомпетентны или цинично корыстны. Ни один из них не успел накопить опыта работы в должности, которая, как никакая другая, требовала его. Нет ничего удивительного в том, что английское правительство назначило в 1320 году комиссию для расследования коррупции слуг Эдуарда II в герцогстве; как и в том, что другой комиссии было поручено точно такое же задание всего четыре года спустя[126].

* * *

Провал дипломатии не оставил чиновникам Эдуарда II в Аквитании никакой защиты от постоянного посягательства на их территорию извне, кроме политики репрессий. Опасность такой политики заключалась не в том, что она приведет к войне: советники Эдуарда II смирились с этим. Она заключалась в том, что война могла начаться в тот момент, который выберет французский король. Когда она началась, в 1324 году, и стала известна как Война Сен-Сардо, англичане оказались неподготовленными. Характерно, что Эдуард II был втянут в нее местной ссорой, которую он не хотел и не мог контролировать.

До 1322 г. Эдуард II, вероятно, никогда не слышал о Сен-Сардо. Это была маленькая деревушка в Ажене, расположенная на территории между реками Ло и Гаронной, которая была одновременно самой беззаконной частью герцогства и ключом к его обороне с востока. При деревне находился бенедиктинский приорат. Приорат находился под юрисдикцией герцогов Аквитании, но был дочерним монастырем аббатства Сарла, которое таковым не являлось. Это было находка для юристов. Аббат Сарла несколько раз обращался в Парижский Парламент с просьбой объявить, что Сен-Сардо выходит из-под юрисдикции короля-герцога. Эти ходатайства не воспринимались всерьез и всегда оставались безрезультатными. Вопрос был упомянут и затем забыт на конференции в Периге в 1311 году. В 1318 году аббат возобновил свою попытку и попытался заинтересовать Филиппа V, предложив, что если Сен-Сардо будет освобожден от юрисдикции герцога, то там можно будет построить королевскую бастиду в партнерстве с монахами. Филипп V предложил Парламенту высказаться по этому вопросу, но сделал очень мало, чтобы продвинуть процесс. Затем, в декабре 1322 года, Парламент высказался в пользу аббата. 15 октября 1323 года сержант, посланный французским сенешалем в Периге, прибыл в Сен-Сардо и вкопал в землю столб с гербом короля Франции[127].

В 1323 году Эдуард II был озабочен проблемами Англии, и он был не в состоянии что-либо предпринять. Но у планов аббата были более близкие враги. Жители Ажена считали, что привилегии, которые обычно предоставлялись бастидам, повредят их торговле. Местные землевладельцы опасались, что из их владений потянутся переселенцы под юрисдикцию бастиды. Одним из них был Раймон-Бернар, сеньор замка Монпеза, расположенного в 3 милях от города. Раймон-Бернар в свое время сам был занозой для герцогского правительства. Последние пять лет его апелляция находилась на рассмотрении в Парижском Парламенте. Но необходимость требовала новых союзов. В ночь на 15 октября 1323 года он совершил набег на Сен-Сардо, сжег деревню и повесил французского сержанта на столбе с королевским гербом, который тот только что воздвиг. Сенешалем Гаскони в это время был Ральф Бассет из Дрейтона, стаффордширский рыцарь, закаленный в вероломной политике Англии, но не имевший опыта работы в Аквитании. К этому времени он пробыл на своем посту всего четыре месяца. К сожалению, в момент инцидента он находился неподалеку и всего за два дня до этого встречался с Раймоном-Бернаром. Французы считали, что он был посвящен в замыслы этого преступление, и, вероятно, они были правы. Внезапно Сен-Сардо стал центром европейских событий[128].

Весть об этом инциденте