Шрифт:
Закладка:
Суд над царем
В Киеве (Россия) вчера, за закрытыми дверями, начался процесс над неким МЕНДЕЛЕМ, которого обвиняют в убийстве мальчика ЮЩИНСКОГО, совершенном в 1911 году. БЕЙЛИС – еврей, обвиняемый в «ритуальном убийстве», иными словами, в том, что он убил мальчика, намереваясь собрать его кровь, якобы для использования в иудейских обрядах. Два обстоятельства этого дела определяют его чрезвычайную важность и интерес для благомыслящих людей во всем мире.
Первое – открыто высказываемое всеми российскими официальными лицами, с которыми удалось связаться, предположение о полной невиновности обвиняемого. Сразу же после убийства мальчика г-н МИНЩУК[56], глава киевской следственной службы, вместе с помощниками расследовал дело и доложил, что, во-первых, против БЕЙЛИСА нет улик, а во-вторых, что мальчик был убит шайкой преступников, заподозривших его в предательстве. После этого доклада г-на МИНЩУКА обвинили в том, что он препятствует работе прокуратуры и покрывает евреев, и хотя суд оправдал его, он был уволен и приговорен, вместе с помощниками, к годичному заключению. Этот факт, очевидно, полностью дискредитирует прокуратуру.
Второй важный факт, относящийся к делу, заключается в характере обвинения – убийство, якобы совершенное в еврейских обрядовых целях. Такого преступления не существует и не может существовать. Как было доказано неоднократно и уже давно, ничто в религиозных верованиях или обычаях евреев даже отдаленно не требует, не оправдывает и не предполагает того, что стало предметом обвинения. Точные и обстоятельные изыскания, произведенные неевреями – учеными, богословами, историками, медиками – в Великобритании, Германии и Франции, привели к ясному и безоговорочному вердикту: вера в это преступление не имеет ни малейших оснований, являясь бессмысленным, слепым суеверием, плодом невежества, отягощенного предрассудками.
Она неоднократно осуждалась папой, главой православной церкви, ныне живущими епископами этой церкви, русским царем Александром I в 1817 году и вслед за ним – Николаем I в 1835 году. Это низкое и безосновательное обвинение, выдвинутое чиновниками государства, провозглашающего себя христианским, на этот раз выглядит тем более возмутительным, что тем самым в двадцатом веке возрождается средство, использовавшееся в первом веке язычниками для оправдания угнетения и уничтожения христиан. Русское правительство, и особенно русский царь, официально возглавляющий одно из крупнейших ответвлений христианской церкви… отстали от времени на 200 лет.
Мы можем проявить жалость к русским крестьянам, беспомощным жертвам этого суеверия, принимающим его так же, как его принимали полудикие толпы на римских аренах; мы можем даже проявить терпение, наблюдая за порожденными им жестокостями. Но образованные люди, особенно русские чиновники, сознательно взывающие к суевериям и подстрекающие к жестокостям, вызывают у нас лишь презрительное негодование. И это чувство не связано с тем, что предметом посягательства стали тот или иной народ, та или иная религия. Это посягательство на весь человеческий род.
Каждый человек, каждый здоровый человеческий инстинкт осудят его. Это правда, что такое злодеяние невозможно остановить обычными дипломатическими средствами, хотя они и не совсем бесполезны, как показали действия покойного государственного секретаря Хэя[57]в отношении Румынии. Но такое злодеяние можно и должно вынести на суд общественного мнения. К счастью, многие образованные и честные русские не только признáют полномочия этого суда и согласятся с его вердиктом, но и будут участвовать в нем. И эта часть населения России будет становиться все более могущественной и влиятельной. <…> Если… в результате киевского процесса несчастного БЕЙЛИСА признают виновным, что будет сопровождаться ожидаемыми беспорядками, эта часть населения России не потеряет, но выиграет в силе. В силу этого факта и поднявшегося всеобщего протеста можно сказать, что сейчас свершается суд над царем и самодержавием.
(New York Times. 1913. Oct. 9. P. 12.)
Документ 40. Казимир Шаховский сообщает, что его показания сочинены полицейскими
К. С. Шаховский – алкоголик, чьи показания постоянно менялись, так как полицейские давили на него и указывали, что следует говорить.
П р о к. Потом, когда был найден труп Андрюши, вы ходили к пещере его смотреть?
С в и д. Некогда было.
П р о к. А ведь туда все ходили.
С в и д. Народу много было, потом труп забрали.
П р о к. Вы знали, что нашли труп Андрюши, и вы не полюбопытствовали узнать, действительно ли это Андрюша?
С в и д. Нет.
П р о к. Когда был найден труп Андрюши, то вы говорили какому-нибудь сыщику или кому-нибудь?
С в и д. Никак нет.
П р о к. Не говорили ли вы кому-нибудь из сыщиков… что видели в субботу 12 марта Андрюшу?
С в и д. Точно так, сыщику говорил, как раз Красовскому.
П р о к. Вскоре после, как Андрюша был найден, вы говорили об этом, или первый раз вы говорили об этом в мае или июне месяце?
С в и д. <Молчит>.
П р о к. Вы не помните?
С в и д. Не помню. <…>
П р о к. Вы Женю видели после, когда был найден труп?
С в и д. Видел.
П р о к. Вы его вероятно спросили, куда делся Андрюша?
С в и д. Дня через 3‒4 после.
П р о к. Он рассказывал что-нибудь, как они с Андрюшей гуляли?
С в и д. Он сказал, что гуляли в саду усадьбы Зайцева.
П р о к. Что же он говорил?
С в и д. Нас, говорит, прогнали оттуда.
П р о к. Кто прогнал?
С в и д. Неизвестный человек.
П р о к. Описывал он вам наружность неизвестного? Не говорил ли, что он с бородой?
С в и д. Никак нет. Просто говорил, что прогнал неизвестный человек.
П р о к. Не показывали ли вы судебному следователю о том, что вы раньше не говорили потому, что вас могут подколоть?
С в и д. <Молчит>.
П р о к. Вы боялись?
С в и д. Конечно, мне могли дать кулаком. <…>
Ш м а к о в. Он [Женя] не говорил, что это был Бейлис?
С в и д. Не говорил.
Ш м а к о в. Не говорил ли он, что с черной бородой проживал тогда только один человек, Мендель? Показывали вы это?
С в и д. Показывал.
Ш м а к о в. Вас спрашивал судебный следователь о человеке с черной бородой. Если Женя
