Захар как-то странно затих и окинул моё тело внимательным взглядом, что-то про себя решая. Меня же его напускное спокойствие пугало сильнее, чем когда он орал или угрожал. Затаив дыхание, я ощутила собственный участившийся пульс, который, как мне казалось, было просто невозможно не слышать.

Как только мы вошли в полупустой коридор, где никто не обращал на нас внимания, бывший толкнул меня к стене и навис надо мной, как скала. Опираясь руками о стену по обе стороны от моей головы, он отрезал все пути к отступлению, не позволяя мне убежать.

— Дарина, не вынуждай меня обижать тебя. Соглашайся, пока я не заставил сделать так, как требую. Ты не поняла, — проговорил он, словно констатировал факт. — Ты. Родишь. Этого. Ребёнка.

Его слова звучали приговором, забивавшим гвозди в крышку моего гроба.

— По собственному желанию, или я заставлю, — немного помолчав, добавил Захар. — Только в последнем случае ты будешь страдать и останешься не только без Маринки. Думай головой, Муратова.

— Я никакая не Муратова, самовлюблённый мерзавец, а Кудрявцева!

Он опустил голову и вздохнул, будто смертельно устал, однако отстраниться от меня не спешил. Начиная паниковать, я шумно и часто задышала, пытаясь успокоиться. «Я в положении», — напомнила себе, после чего неосознанно опустила ладони на свой ещё плоский живот, словно желала отгородить ребёнка от его же отца.

Едва бывший заметил мои движения, я попробовала опустить руки, но он накрыл их своими, начиная меня поглаживать. Он выглядел очень задумчивым, но при этом в его глазах плескалось столько нежности, что мне на минуту стало перед ним стыдно.

— Дарина, ты почему ещё не в операционной? — Голос Иры вмиг разрушил окутавшую нас с ним иллюзию счастья, и я с ужасом подняла глаза.

«Лишь бы она не выдала меня!» — билась у меня в голове единственная мысль, пока подруга к нам подходила.

Глава 25

Захар

— Я не верю тебе, Муратов, — отрезала Дарина и отключилась, оставляя меня стоять истуканом и слушать гудки.

Временно забыв об остальных проблемах, я пришёл в себя, услышав настойчивый писк телефона. «Зачем Наташа звонит мне?» — посмотрев на экран последнего и нахмурившись, задался вопросом, ощущая какое-то нехорошее предчувствие. Едва я ответил, как сестра начала что-то кричать, отчего мне не сразу и удалось вникнуть в суть её речи.

— Ната, успокойся и объясни нормальным языком, что случилось, — спокойным голосом попросил я, отходя в сторону от рабочих, нервно сжимая и разжимая при этом кулак.

За последние пять минут мне уже второй раз приходилось успокаивать женщин, которые только-то и умели, что срываться на крик, как сумасшедшие.

— Захар, ты вообще меня слушаешь? — послышались вновь вопли сестры. — Мама узнала о Марине! Она забрала её из садика!

И я, наконец услышав необходимое, буквально перестал дышать. Сердце рухнуло куда-то вниз, а на спине вмиг проступил холодный липкий пот. Я даже в самых страшных кошмарах не мог представить, что эта женщина узнает о существовании Марины. Но можно ли было хоть что-то скрыть от Станиславы Тарасовны? В том-то и дело, что такая задача никому не оставалась по силам.

— Это не я ей рассказала! Я ничего не говорила, Захар! — добавила Наташа.

Она, по всей видимости, боялась, как бы я не обвинил во всём её. Только вот мне было известно, что сестра никогда бы так не поступила, пусть даже и до смерти боялась маму. «Она не такая. Значит, Станислава Тарасовна как-то сама узнала. Или подслушала наш разговор», — понял я, стискивая мобильный побелевшими от напряжения пальцами.

— Захар, ты меня слышишь? — уточнила Ната, обеспокоившись ещё больше из-за моего молчания. — Поверь, я ничего не сделала!

— Успокойся, всё в порядке. Она должна была узнать, — поспешил я её успокоить, усилием воли сохраняя спокойствие, хотя на душе у меня и бушевал ураган.

Мне хотелось крушить всё вокруг, рвать и метать. От этого желания меня даже не спасали сгрудившиеся позади рабочие, которым не терпелось посплетничать, обсуждая чужие проблемы.

«Вот бы она вообще никогда не узнала о Дарине и её дочке», — билась у меня в голове настойчивая мысль. Отключившись, я позвонил помощнице и велел ей изменить дату билетов обратно. Мне срочно требовалось лететь домой, пока всё было не поздно исправить.

Быстро затянув хвосты, я оставил дела на зама и выехал в аэропорт. Из-за умения работать и понимать меня без слов, я очень ценил и уважал помощницу Елизавету, девушку, которой едва перевалило за двадцать пять, но что работала со мной уже не один год.

В тот вечер, когда мне стало известно о существовании Марины, я был готов плакать, как маленький. Она была копией меня, если брать в расчёт лицо из поры моего же детства. Пока я жил где-то в стороне и не догадывался о её существовании, то постоянно жалел о разводе с бывшей женой. Сколько раз я едва сдерживался, чтобы не наплевать на всё и найти её? Найти, попросить прощения, объяснить ситуацию, в которую я попал по собственной глупости? Рассказать, что не было никакой измены, что я обманул её, желая оттолкнуть от себя? Не сосчитать. Пальцев рук и ног точно не хватило бы для подобного.

И теперь, когда мы столкнулись снова, и она ураганом смела все барьеры, её секрет стал подобен удару молнии. Как же мне хотелось схватить Дарину за тонкую шею, где едва заметно пульсировала жилка, чтобы задушить её! Пожалуй, только дочь, мирно спавшая за стеной, остановила меня от этого. Она и чувство вины перед ней.

Как только я оказался в Москве и включил телефон, то сразу же получил звонок от Степана, оставленного присматривать за бывшей. Ответив без промедления, молча выслушал последние новости.

— Захар Юрьевич, хочу сказать, что Дарине Алексеевне стало плохо, как только та вышла из дома вашей матери. Она упала в обморок, и я отвез её в больницу. Ваша дочь сейчас находится у ваших родственников, — лаконично известил он.

Услышав последнее, я сжал губы в тонкую линию и поспешил, поскольку машина уже ждала меня у выхода из аэропорта.

— В какую больницу ты её отвез? — спросил в ответ, сгорая от нетерпения помчаться к бывшей жене.

Встретив меня, водитель забрал мои вещи, и я, сев в салон автомобиля, назвал адрес клиники, в которую попала Дарина, и всю дорогу размышлял над тем, как поступить. Станислава Тарасовна так просто не могла отступиться, что было понятно уже давно.

— О чём они разговаривали? — спросил я, набрав