и лязгало; тросы потрескивали от натяжения; подвешенный на цепях циклопический ковш сам был размером с мотолыгу; в нём ещё оставалась земля, а на ней росли зелёные кусты.

Мотолыга яростно сокращала расстояние, целясь в ущелье между скалой и драглайном, но и ковш тоже приближался. В тряске на предельной скорости невозможно было рассчитать, сумеет ли драглайн уронить ковш на мотолыгу, хотя казалось, что сумеет. В высоком скольжении громадного ковша незримо наливалась смертельной тяжестью неумолимая воля рока. Люди в мотолыге с ужасом смотрели на ржавую бомбу в синем небе.

— Мамочки… — жалобно простонала Талка.

Путь мотолыги и трасса экскаваторной стрелы скрестились в налетающем мгновении, и Егор Лексеич со всей силы ударил по тормозам, а затем по газам, отвернув в сторону. Мотолыга словно отпрянула, отпрыгнула. А ковш уже падал в лязге освобождённых цепей. Он туго ударился о землю, и вся луговина вздрогнула волной. Мотолыга с рёвом пронеслась мимо ковша — мимо этого побитого и заржавевшего утёса; сверху промахнула решетчатая ферма стрелы, и мотолыга скользнула в мёртвую зону между скалой и драглайном.

— Заебато проскочили!.. — нервно хохотнул Костик.

Егор Лексеич остановил транспортёр, и в странном покое сквозь урчание движка зазвучал стрёкот кузнечиков. Драглайн тоже замер. Он утратил смысл борьбы, а потому равнодушно переключился на обычный режим. Со звоном натянулись цепи, завыла могучая лебёдка, ковш оторвался от земли и, грузно покачиваясь, поплыл вверх обратно к стреле. На месте, где он лежал, темнела глубокая прямоугольная вмятина. Экскаватор не стал разворачивать корпус — какая ему теперь разница? — и начал новый медленный шаг вперёд. С тихим скрежетом эксцентрика он принялся опускать поднятую конструкцию стопы.

Вход во внутренние помещения драглайна располагался на высоте третьего этажа; к балкончику на борту машины вела металлическая лесенка. Под её нижние ступеньки Егор Лексеич и подогнал мотолыгу.

— Костян, ты самый молодой, слазий, проверь, — приказал он.

Костик охотно вылез из отсека на капот мотолыги и с него перепрыгнул на лестницу, взвился до балкончика и толкнулся в стальную дверь.

— Заперли, суки! — крикнул он.

— Я открою, — пообещал Холодовский.

С гранатомётом в руках он выбрался наружу, отошёл по траве к стене Арского камня, вскарабкался на валун, примерился и бабахнул. Звонкий, как удар колокола, взрыв выбил дверь и покорёжил одну сторону дверной рамы.

— Витюра, место моё займи, — распорядился Егор Лексеич. — Держи машину под лестницей, пока мы этот самовар не загасим.

С капота мотолыги на лесенку экскаватора Егора Лексеича подсадили Фудин и Серёга. Егор Лексеич поднимался неторопливо и уверенно. За ним двигались Фудин, Серёга, Костик, Холодовский, Митя и Маринка.

От двери вглубь драглайна тянулся неширокий стальной коридор, тускло освещённый лампами в плафонах. Преграждая путь чужакам, в коридоре стоял взволнованный светловолосый парнишка чуть постарше Костика. Он был вооружён пистолетом — даже не боевым, а уличным электрошокером.

— Не дури, — по-отечески предостерёг его Егор Лексеич. — У нас автоматы и базуки, и нас больше, а вас всего пятеро. Спрячь пукалку свою.

Коридор плавно качнулся — драглайн делал очередной исполинский шаг. Егор Лексеич опёрся о стенку.

— Кто вы такие? — непримиримо спросил парнишка.

— Просто бригада с Магнитки. Жратву возьмём, и всё, не ссы.

— Вы нас ограбить, что ли, намерены? — удивился парнишка.

Он смотрел с каким-то облегчением и даже с лёгким презрением.

— А куда деваться? — вздохнул Егор Лексеич.

— Откуда знаете, что нас пятеро?

— Пять мопедов на крыше. Хорош базарить, веди в штаб или что там у вас.

— Я в машинный зал схожу, — сказал Егору Лексеичу Холодовский. — Отключу передачу с главного дизеля на гидравлику передвижения. Думаю, там второй контур есть или аварийная система, так что оставлю интерфератор и свет. Ночевать ведь здесь будем, да?

Драглайн внутри очень напоминал корабль: коридоры, отсеки, лестницы — но ни одного иллюминатора. Парнишка ориентировался вполне уверенно, будто жил в драглайне давным-давно и выучил все закоулки.

— На вертолёте забрасывались? — поинтересовался Егор Лексеич.

— Да, — буркнул парнишка. — У нас каникулы. Мы форест-пати устроили. Сюда многие на форест-пати прилетают, драглайн — популярный объект.

— Сами-то с Челябы? Студенты?

— Студенты, но из Еката. Нас предупреждали на кафедре, что местные хищничают, однако мы не ожидали, что так нагло.

— Вам тут — забава, а у нас — работа, — усмехнулся Егор Лексеич.

— Ага, работа, — скептически ответил парнишка.

Митя почему-то чувствовал симпатию к этому горожанину, и было стыдно за грубое вторжение и принуждение.

— Дядь Егор, можно я мопед на мотолыге повезу? — спросил Костик.

— Сам тогда пешком почешешь.

— Ну, я сбоку его как-нибудь прикручу! — заканючил Костик.

— Отъебись! — бросил Егор Лексеич.

— Кают-компания, — нехотя пояснил парнишка, открывая дверь.

Просторное и низкое помещение было залито золотым сиянием заката. За большим общим столом сидели ещё четверо студентов — два парня и две девчонки. На вошедших они смотрели напряжённо и недоверчиво.

— Здоровьица всем, — радушно пожелал Егор Лексеич.

На столе стояла какая-то сложная кастрюля с электронной панелью: то ли походная печка, то ли автоклав. Студенты готовились что-то раскладывать по пластиковым контейнерам, будто кашу по тарелкам. Егор Лексеич помрачнел.

— Ужинать собираемся, — сказал парнишка.

Егор Лексеич, гневно засопев, щёлкнул ногтем по кастрюле.

— Ну и пиздоболы же вы, — с чувством произнёс он.

— Выбирайте выражения! — вспылил один из студентов.

— Не пизди! — осадил его Егор Лексеич. — Я мудак, что ли, считаете?

Студенты угрюмо молчали.

— Этот ужин — пиродендрат-цэ, пятая фракция. Взрывчатка, ёб вашу мать! Хватит, чтобы весь драглайн на Арский камень зашвырнуть!

Егор Лексеич обвёл студентов злобным и понимающим взглядом:

— Ни хера у вас тут не потрахушки с бухлом! Вы, сучата, — партизаны!

27

Шагающий экскаватор (II)

Это трудно было назвать грабежом: просто любой мог взять то, что ему приглянулось. Автоклав убрали, и на стол в кают-компании вывалили шмотки из рюкзаков городских хлыщей. Маринке очень понравились очки-хамелеоны. Фудину — самонадувающаяся куртка, в которой можно спать на земле. Талке — эластичная блузка, подтягивающая грудь и живот.

— Покажешь, как сидит? — заулыбался Талке Матушкин.

Сам он из кучи вещей вытащил кроссовки. Серёга сразу рассовал себе по карманам сигареты. Больше всех нагрёб Костик — джинсы, майки, складной нож. Калдею на барахло было плевать. Вильма побаивалась, что её отгонят, и не лезла. Алёна ушла на камбуз, где хранились продукты, поэтому ей ничего не досталось. Митя не мог рыться в чужих вещах. А Типалов с Холодовским были как бы выше соображений выгоды и не проявили интереса к трофеям.

Самой ценной добычей, конечно, оказались телефоны.

— А можно мне? — робко попросила Вильма. — Я свой потеряла…

Остальные телефоны поделили Серёга, Фудин, Костик и Матушкин.

— Дурак ты, что не взял, — сказал Серёга Мите. — У тебя же нет своего. А эти — пиндосовские, дорогие. На Магнитке целую зарплату за такой угрохать надо. Китайские-то, которые у нас, — говно. Заряд держат всего сорок часов, сгорают за год и через неделю уже все какие-то покоцанные. А у пиндосов пластик самовосстанавливающийся, поцарапаешь экран — так он сам зарастает как новенький. И материал фитронный, и начинка.

— Какой материал? — не понял Митя.

— Фитронный. В Китае — электроника, а на Западе — фитроника. Всё выращивают: пластик, микрочипы, аккумуляторы, даже органы для людей. А мы — только дрова на бризол. Понятно, чё: Китай — деревня. Смотри!..

Серёга аккуратно отколупнул заднюю панель телефона и показал Мите внутренности аппарата — очень тоненький лоскуток нежной зелёной плесени.

— Это — его мозги, — с уважением пояснил Серёга. — В Пиндостане всю умную технику на биофермах производят, как дрожжи, а в Китае — на заводах клепают. Фитронному телефону зарядка не нужна. Капля воды раз на три дня, и всё. Воду, конечно, лучше дистиллированную, но он и обычную пьёт.

Серёга бережно поставил панель на место. Митя думал.

— Если на Западе