— Да, мамуль, завтра последняя консультация перед экзаменом, — старалась врать уверенно, чтобы маме не пришлось проверять у папы правдивость моих слов. Впрочем, даже если мой маленький обман и вскроется, я готова покаяться во лжи — лишь бы только отсрочить разговор с мамой.

Всю ночь я так и не смогла уснуть. Выспавшись за день, я вновь вернулась к своим мыслям.

Марио за весь день мне так и не написал. Даже не спросил, доехала ли я, как делал это весь прошедший месяц.

Что я сделала не так? А главное — когда, в какой момент совершила ошибку? Я была уверена, что наша близость, а вернее — её отсутствие, стали камнем преткновения в наших отношениях. Но вот я всё исправила — почему же он продолжает держать дистанцию?

23

Марио

— Сыночек, у тебя всё хорошо? — ни с того ни с сего спрашивает мама, когда мы заканчиваем завтрак.

— Странный вопрос, мам. Тебя удивило то, что я спустился к завтраку? Так у меня уже почти каникулы — могу себе позволить, — мой тон весёлый и бодрый, как и моё настроение, вопреки вчерашним возлияниям.

— Да просто он влюбился, Марго, — будто между прочим говорит отец и как ни в чём не бывало отпивает из чашки.

— Отец, с чего ты взял? — моя легкость и приподнятость как-то резко сникают. Разговоры о любви и всех однокоренных понятиях пробуждают во мне внутреннее сопротивление, подобно тому, как мой организм реагирует на арахис, на который у меня аллергия.

— Видел, как ты сегодня провожал девушку до ворот, — невозмутимым тоном продолжает родитель.

— Любочку⁈ — всплескивая руками, тут же восторженно восклицает мама, и пока она не начала засыпать меня вопросами, я быстро ответил.

— Мама, папа, я вам ответственно заявляю, что вашему сыну скоро двадцать три года, и Люба — не первая девушка, которая остаётся у меня на ночь. Сей факт не значит ровным счётом ни-че-го, поэтому мне совершенно непонятно, почему вы делаете такие странные выводы.

— Ой, дорогой, ну кого ты хочешь обмануть? — мама взлохмачивает мои кудряшки, как всегда делает, когда радуется за меня. — Это ведь только тебе так кажется, что мы ничего не видим, если живём в другой части дома. За всё время твоей самостоятельной жизни в мансарде, мы ни разу не видели, чтобы ты кого-то провожал к воротам.

— Да и сплю я в последний месяц уж очень спокойно, — добавляет отец. — А всё потому, что ложусь в десять, а не в половине третьего, когда твои гости угомонятся и прикрутят музыку.

— Чего ты противишься⁉ — снова вступает мама, не давая мне и рта открыть, чтобы прокомментировать слова папы. — Любочка прекрасная девушка! Нам очень понравилась, правда, дорогой?

— Вмешиваться мы не будем, — отрезает отец, который всегда был сторонником моей самостоятельности и личных границ, и я успокаиваюсь от этих слов. — Но если ты представишь её нам как свою невесту, мы с радостью вас благословим.

Да что ж такое⁉ И отец туда же! Что на них нашло сегодня!

Я отказываюсь далее участвовать в этом разговоре и сухо поблагодарив маму за завтрак, ухожу к себе.

В комнате еще ощущается присутствие Любы. Нет, аромата духов я не жду, ведь у девушки аллергия на отдушки, но предметы хранят следы её прикосновений. Это она аккуратно раскрыла шторы, и они уже не висят «замучанной тряпкой», как говорит мама, а ровными воланами обрамляют оконный проём. Проворная ручка Любочки несколько раз стирала пыль с моих полок и расставляла там мои дезодоранты и флаконы с туалетной водой. Сейчас я заметил, как на этой же полке появилась фоторамка, где я пятилетний катаюсь на зебре в зоопарке, а по бокам от меня стоят мои родители. Когда, а главное — где, она нашла её? Беру в руки стеклянную оправу и понимаю по сколам на углах, что скорее всего, она когда-то давно упала за комод, на котором раньше стояла, а Люба, вероятно, её нашла и поставила на видное место.

Я смотрю на старое фото, где я с детским азартом пытаюсь воспользоваться моментом, пока родители позируют фотографу, и глажу полосатую гриву маленькой зебры. В глазах застыл восторг и счастье. Точно! Вот же оно какое: в окружении родных познавать мир и радоваться тому, что у лошадки такие красивые полоски на спине и пушистая, немного жесткая грива. Но это время далеко в прошлом. Увы, я не могу даже на миг стать тем ребенком. Но вот удивительно — рядом с Любой я ощущаю себя примерно также, как этот пятилетний Марио с фотографии.

Улыбаюсь от этой мысли и ставлю рамку туда, где нашла ей место Любочка. Мой взгляд падает на заправленный диван. Девушка и его успела привести в порядок перед уходом. Какую же тайну теперь он хранит… Мне даже непривычно садиться на него, но я это делаю и тут же беру в руки подушку, на которой совсем недавно лежала голова моей Любочки, и утыкаюсь в неё лицом, вдыхая запах моей девушки.

Да, после всего, что произошло сегодня, она МОЯ. Я совершенно проникаюсь этой мыслью и кайфую до дрожи во всём теле, вспоминая мгновения нашей близости. Захотелось позвонить Любе, но вспомнилась утренняя неловкость. Откуда она взялась? Я начинаю копаться в своих ощущениях, и очень быстро нахожу причину своего поведения. Конечно же, самым важным было то, что я стал у Любы первым. Никогда раньше не задумывался особо над этим, а сейчас как-то трепетно смаковал этот факт. Было вдвойне неловко еще и от того, что я знал о принципах Любочки. Она сказала мне о них почти сразу, и я поначалу совсем не расстроился, ведь изначально спать с дочкой декана в мои планы не входило, но скоро всё начало стремительно меняться. Спустя несколько дней страстных поцелуев я понял, что попал в ловушку.

Мой «психоанализ» прерывает звонок мобильного, который я всё это время держал в руках, чтобы позвонить Любе.

— Здорово, Марио, — в трубке слышится писклявый голос Пули, нашего басиста. — Ты знал, что Чацкий сегодня в Москву едет?

Вообще-то парня зовут Саня, а Пуля — это его прозвище. И сказал он не так культурно, ибо у Пули в лексиконе большинство