Шрифт:
Закладка:
Где-то по пути я полностью потерял из виду фактическое намерение: в том, что я должен привести Камилу в комнату с Максимом, а затем закрыть за ними дверь.
При всей моей уверенности… я не могу контролировать то, что произойдет, когда эта дверь захлопнется.
— Он здесь?
— Да.
Я внимательно изучаю выражение ее лица, но, кроме опасения, больше ничего не могу уловить. Хотя я не могу отрицать, что она чертовски красива. Она оставила волосы распущенными и относительно нетронутыми. Ее макияж в лучшем случае ненавязчивый, но меня все равно раздражает, что она вообще его нанесла.
— Пошли, — резко говорю я.
Она молча следует за мной из комнаты. Всю дорогу до складского сарая ее голова мотается из стороны в сторону, как будто она ожидает столкнуться с Максимом в любой момент.
— Ты впервые увидишь его с тех пор, как узнала о нем правду, — замечаю я.
Она медленно кивает. — Разве это глупо, что я думаю, что войду в эту комнату и увижу другого мужчину?
Вопрос такой невинный, такой нервный, что я не могу заставить себя быть жестоким или кратким. — Важно, чтобы ты видела его таким, какой он есть на самом деле. Не Алекс — его никогда не существовало. Есть только Максим Воробьев.
Доходим до сарая. Богдан находится прямо снаружи. Он идет вперед и ободряюще улыбается Камилле.
— Если он вообще что-нибудь попытается сделать, не стесняйся обратиться к нам, — успокаивает он ее. — Мы позаботимся о нем.
Она выглядит слегка встревоженной этим. Я понимаю, что ей даже в голову не пришло, что что-то настолько конфронтационное может произойти.
— Я… я уверена, что в этом нет необходимости, — бормочет она. Но теперь Богдан заронил в ее голову крупицу сомнения.
— Ты готова? — он спрашивает.
Она кивает.
Я веду ее к двери. Собственнический зверь во мне ревет от удовлетворения.
Для первичного утверждения.
Я никогда раньше не говорила «нет» этому внутреннему монстру.
Сегодня не тот день, когда я начинаю.
Я действую инстинктивно. Схватив Ками за руку, я разворачиваю ее и толкаю спиной к той самой стене, за которой в этот момент стоит Максим.
Она задыхается, и звук едва вылетает из ее рта, прежде чем я запечатываю его резким поцелуем. Я проникаю мимо ее потрясенных губ, горячих, тяжелых, агрессивных.
Камила напряжена, но лихорадочно отвечает на поцелуй. Это то, что ее тело умеет делать. Когда зверь во мне приходит поесть, она предлагает себя на пир.
Несмотря на это…
Несмотря на Максима…
Несмотря ни на что…
Так было с самого начала.
Когда я отстраняюсь, ее глаза полны неуверенности и замешательства. Я отступаю, не прерывая зрительного контакта, но она остается прижатой к стене. Я знаю, что за нами наблюдает каждый из моих охранников, включая моего брата, но мне плевать.
Пусть смотрят. Пусть весь мир смотрит.
Ками в порядке.
Через мгновение она выпрямляется и прочищает горло.
Я иду вперед и толкаю дверь. В комнате ничего нет, если не считать двух стульев и единственного верхнего светильника, просто оголенной лампочки на проводе.
Максим смотрит в сторону от нас. При звуке нашего входа он оборачивается и смотрит.
Его глаза тут же останавливаются на ней. Я ненавижу то, как признание и привязанность вспыхивают, как фейерверк, в его глазах, прежде чем он вытирает их начисто.
— Давай, — говорю я Камиле.
Затем я вынужден стоять там, отрицая все инстинкты своего тела, пока она идет к нему.
17
КАМИЛА
Я чувствую, как призрак поцелуя Исаака все еще вибрирует во мне, словно удар током. Это вырывает меня из головы, где я живу последние бог знает сколько часов, задаваясь вопросом, что, черт возьми, произойдет, когда я снова увижу Алекса.
Я смотрю на Исаака. Его глаза напряжены и полны бури, голубые радужки наполнены эмоциями, которые я не могу точно определить.
Я не дурочка — я знаю, что поцелуй был не о любви, надежде или чем-то таком драматичном и глупом из сборника рассказов. Просто он пытался напомнить мне, кому я теперь принадлежу.
Я должна сопротивляться этому. Я должна была сделать это с самого начала. Но Исаак Воробьев делает со мной то, чего не может сделать никто из живых, — заставляет меня хотеть подчиниться.
Так что, несмотря на то, что мое сердце колотилось в груди, как предупреждение о том, что я должна была дать ему пощечину и убежать от его поцелуя, я обнаружила, что вместо этого соскользнула в него. Отдаюсь ему.
И любить каждую чертову секунду этого.
Я перевожу взгляд на мужчину в сарае. Алекс, Максим, Максим, Алекс — уже и не знаю.
Но это он в порядке. Человек, который подошел ко мне в той библиотеке почти два года назад.
Тот самый человек, который яростно преследовал меня и отказывался принимать ответ «нет».
Тот самый мужчина, который предложил мне выйти за него замуж среди моря нарциссов и роз.
Алекс. Это имя ассоциируется у меня со всеми этими воспоминаниями. Но это совсем не Алекс. Человек, стоящий всего в нескольких метрах со сложенными за спиной руками, — это Максим Воробьев.
— Давай. — Голос Исаака толкает меня в сарай.
Затем дверь захлопывается.
И мы одни.
Свет над головой достаточно резкий, чтобы отбрасывать на лицо Максима резкие тени.
Но я его все равно узнаю, конечно. Его светло-голубые глаза, распущенные светлые волосы. Его аристократический нос и подбородок. Он красивый мужчина, просто не такой, как Исаак.
Я замечаю, что он немного похудел, глядя на его аккуратно выглаженную рубашку с застегнутыми пуговицами и темные брюки, которые кажутся слишком узкими.
Это наблюдение вызывает у меня желание рассмеяться, но я достаточно присутствую, чтобы понять, что дело не столько в его штанах, сколько в абсурдности этого момента. Ничто не кажется реальным.
— Ками… — шепчет он.
Я вздрагиваю, когда он произносит мое имя, как будто знает меня. Как будто он так долго ждал, чтобы сказать это.
Он делает шаг ко мне, и я тут же отступаю. Он поднимает руки и держится за землю.
— Прости, — бормочет он. — Я не хочу тебя пугать.
— Пугать меня? — повторяю я, нахмурившись. — Я не боюсь тебя.
Он считает это моментом, пытаясь прочитать мое настроение, мое текущее состояние ума. Пытался найти ту Камиллу, которую, как он думал, он знал. Думал, что он может манипулировать.
Желаю ему
