После смерти Делонкля он даже женился на его вдове, а после войны, отсидев пять лет, вышел на свободу и с помощью Шуллера обеспечил себе достойное существование – серый кардинал кагуляров ввёл Корреза в ряды высшего руководства своей фирмы «Лореаль». Это было очень серьезно, но Франция молчала. О кагулярах тогда вслух не принято былого говорить, а уж писать – тем более.

Впоследствии Коррез уехал в Штаты и основал там компанию, которая выпускала продукцию по лицензии «Лореаль», что было бы невозможно без участия всё того же Шуллера. Выходит, изобретатель безвредной краски для волос и первого шампуня целые десятилетия продолжал поддерживать своих друзей-кагуляров.

И еще один прелюбопытный штришок в связи с делом об оторванной голове.

Несмотря на то, что убийство получило большой общественный резонанс, широкая публика очень долго пребывала в неведении относительно того, кто выступил заказчиком и исполнителем. Лишь в 1943 году всем заинтересованным людям наконец стало известно, что голова у бывшего министра внутренних дел была оторвана по поручению Делонкля, а грязную работу взяли на себя кагуляр Филиоль вместе с Анн Феликс Мюрай, актрисой по специальности.

О роли Делонкля и Филиоля в этом деле рассказала газетка «Франс», выходившая в Лондоне. Была она вполне республиканская по своему духу, а выпускал её некто Комер. Так вот когда он посмел написать в своей газетке, что Макс Дормуа был убит кагулярами, то получил строжайший нагоняй от информационной службы генерала де Голля.

Интересно, правда? У кагуляров вдруг обнаружился неожиданный (а для меня совершенно ожидаемый) защитник в лице генерала де Голля. Связь де Голля с кагулярами очевидна, но не будем сейчас об этом. Даже по самым оптимистичным подсчётам мне осталось жить не более двух дней, а я должен успеть изложить ещё очень многое.

5 февраля

Кагуляры на службе германского фашизма – взрывы в семи синагогах

Как я уже не раз повторял, Секретный комитет революционного национального действия, официально разгромленный в 1938 году, никогда по-настоящему не был разгромлен. Смерть Макса Дормуа является этому прямым доказательством, а вот и ещё одно – вскоре после того, как германские фашисты ступили на территорию Франции и положили конец всевластию левых, на обломках Секретного комитета выросло Социально-революционное движение (Mouvement social révolutionnaire), многое унаследовавшее от «разгромленного» ордена кагуляров.

Ничего удивительного в этом нет, потому что флики сделали не так много. В метафорическом смысле они сорвали и изрубили в куски стебель, но корни остались в земле и дали новые ростки. Несмотря на то что к фликам попали списки участников ордена, многие рядовые кагуляры так и не были арестованы. В одном только Париже пришлось бы единовременно схватить три тысячи человек, чего конечно же сделать не удалось. Хватали постепенно, а пока шли аресты одних, другие кагуляры успели скрыться. Наконец, в 1940 году, все они снова собрались под знамёна своих руководителей, по-прежнему готовые к борьбе с евреями и социалистами.

Главными вдохновителями нового движения стала всё та же парочка – Делонкль и Шуллер, которые сразу же осознали всю пользу от сотрудничества с немцами, поэтому их движение следует считать не просто фашистским, но и прогерманским. Особо отмечаю этот важный факт, ведь далеко не все французские фашисты были прогермански ориентированы. Многие из нас (в том числе я) исповедовали особый, галльский фашизм, не признававший абсолютное превосходство германцев над всеми остальными. Мы, галлы, ничем не хуже.

Помню, один мой приятель-фашист частенько говаривал:

– У нас два главных врага. Один внешний, другой внутренний. Внешний – немцы. Внутренний – евреи. Немцев интересуют наши земли и другие материальные ресурсы. Евреи же явились за нашей душой.

Не стану скрывать, что я вначале и сам оказался сильно очарован германским фашизмом, но со временем это чувство само собой потухло и даже протухло, хотя я и сейчас фашист. Я останусь фашистом до самого конца, до расстрела, пусть эта финальная минута и приближается неотвратимо. Я выступаю именно за галльский фашизм и ни за какой иной.

Однако вернусь к повествованию, ведь организация Социально-революционного движения стала для Делонкля и Шуллера только первым шагом. Следующим стал визит на авеню Фош, где разместилась главная администрация немецких ведомств, включая и гестапо.

Принял гостей не кто-нибудь, а сам доктор Макс Гереон Александр Томас. Говорю «доктор», ибо он являлся настоящим доктором медицинских наук и одно время работал психиатром. Правда, к тому времени, о котором сейчас идёт речь, врачебную практику Томас уже оставил. В 1941 году это был бригаденфюрер СС, командующий всеми войсками СС и СД на территории Франции (северная оккупированная зона) и Бельгии. Короче говоря, важная птица.

Генерал Томас принял Делонкля и Шуллера очень любезно, поскольку в Париже заигрывал со всеми местными профашистскими организациями, и довольно умело. Недаром же Томас когда-то работал психиатром! Он отлично знал, как найти подход к собеседнику и расположить к себе. Понимая, что далеко не все французские фашисты любят немцев, он делал ставку не на взаимную симпатию между французскими и немецкими фашистами, а на ненависть – на общую для всех фашистов ненависть к евреям. На встречах с представителями фашистских партий он говорил, что надо, прежде всего, решить еврейский вопрос, а остальные вопросы можно пока отложить.

В Делонкле и Шуллере он видел гонителей еврейства, имевших большой стаж, гонителей страстных и деятельных, поэтому Томас принял их с распростертыми объятиями! Он был просто в восторге, хотя восторг у генералов СС, как, впрочем, и у психиатров, выражается довольно скупо, потому что положение обязывает их проявлять сдержанность.

Также Томас признался, что весьма наслышан о Жане Филиоле и настоятельно просил Делонкля и Шуллера, чтобы на следующую встречу они непременно привели с собой этого «выдающегося человека», мага штыкового удара, настоящего истребителя евреев и коммунистов. Однако и самих Делонкля с Шуллером генерал очень