И тем не менее, все было не настолько драматично и сложно. Порой, работать было тяжело, но, частично, я хитрила; я никогда не теряла озорства. Я была ветреной, заводной и жизнерадостной, но, слава богу, никогда не принимала наркотики. Меня ужасала сама мысль о наркотиках, потому что с детства от родственников я знала, что они вызывают зависимость, и попробуй я какой-нибудь наркотик, я скачусь на самое дно, а возможностей для этого было предостаточно. Поскольку я была не обычной девушкой, а звездой экрана и известной певицей, ко мне приходили и предлагали в качестве подарка выложенные перед моим носом пригоршни таблеток, кокаин, марихуану, но, зная основу нашего семейного уклада, я, еще издали завидев толкачей, в страхе убегала. Но водочка, текила, коктейли «маргарита» текли рекой! Тут я давала себе волю и веселилась до изнеможения. Шутки, смех и танцы были моим шансом выпустить пар, способом взбунтоваться против мамы, которая, не переставая, указывала мне, с кем я могу встречаться, а с кем не могу. Я прикидывалась глухой и искала встреч с кем хотела.

Дома я жила до некоторой степени своей собственной жизнью, скажем так, отдельно от мамы, но, когда мы находились в разъездах, то постоянно, днем и ночью, были вместе, поскольку помимо того, что я была ее дочерью, я была еще и артисткой, которую она контролировала. Зачастую это вносило разлад в наши с ней отношения. Наряду с этой роскошью я пережила и отдельные события, встречи с которыми я вовсе не искала. Они пробудили во мне комплекс различных страхов, которые долгое время сопровождали меня по жизни. День за днем я становилась рабыней этих маний.

Они проявлялись в самые неожиданные моменты, становясь причиной волнений и тревог, справляться с которыми мне было очень трудно. Одно из таких событий, породивших мои фобии, произошло, когда мне было шестнадцать лет. Мы с сестрой Феде пошли есть гамбургеры в одно новое местечко, которое открылось совсем недавно неподалеку от французско-мексиканского лицея, в котором я училась. Здесь было полно учащихся, в основном из старших классов и подготовительных групп, поэтому мы прошли в самую глубину ресторанчика, к большому окну, чтобы можно было видеть проходящих по улице людей. Мы сели за стол, чтобы съесть наши гамбургеры. Я только что вошла в состав «Тимбириче», и многие из ребят, увидев меня, собрались все вместе, чтобы попросить у меня автограф. Я поставила свою подпись некоторым из них, но их было так много, что я сказала: «Ребята, у меня остывает гамбургер, дайте мне съесть его, и мы сразу же продолжим». Я и представить не могла, что произойдет. Они стали собираться вокруг нашего стола и оскорблять меня за то, что не дала им автограф сию секунду. Их было, как минимум, человек тридцать. Они стали стучать по столу кулаками, их лица были насмешливо-угрожающими. Подобные смешки возникают у подростков только тогда, когда они в группе. В психологии это явление называется травлей. Я жутко запаниковала, но держала себя в руках. Слава богу, Феде мгновенно отреагировала на это. Она вскочила со стула и вытащила меня из-за стола. Пока мы шли к выходу, парни давали нам пройти, но толкали и пихали нас, грозя ударить нас рукой. Мы вышли на улицу и сели в машину. Едва захлопнув дверцу, я принялась реветь… единственное, что мне хотелось, это съесть гамбургер.

Это был один из самых первых моих страхов: ужас оттого, что меня окружает множество людей, что все они стоят рядом со мной, образуя замкнутый круг. Я много раз вынуждена была сталкиваться с этой боязнью толпы. Другой эпизод еще больше усилил мой страх после того случая с гамбургером. Он произошел, когда мы выступали на концерте, и все фаны «Тимбириче» хотели сфотографироваться с нами или получить наши автографы. Множество юнцов, увидев нас, забрались на перевозивший нас пикап, они подбежали и плотным кольцом окружили нашу машину. Все окна машины были закрыты, а ребята хотели, чтобы мы открыли их для того, чтобы они передали нам свои фотографии, диски, майки и другие вещи для автографа. Окна мы не открыли, и ребята начали раскачивать машину из стороны в сторону так, что в какое-то мгновение я подумала, что машина перевернется. В одну секунду меня охватила паника, я не знала, как мы выберемся оттуда, и хотя в конечном счете ничего не случилось, в тот момент все казалось мне хрупким и недолговечным.

Подобного рода события порождали во мне физический и эмоциональный страх; у меня начали развиваться определенного рода мании, как у персонажа Джека Николсона в фильме «Лучше не бывает» в сцене, когда он выключал свет и бесконечно долго открывал и закрывал замок, прежде чем сделать шаг из квартиры. То же самое испытывал и персонаж Леонардо ди Каприо в «Авиаторе», который, не контролируя себя, отмывал руки до крови. Точно также и меня настигали приступы неуправляемых маний. Мои родственники заговорили о Говарде Хьюзе задолго до того, как вышел фильм, перемежая эти разговоры шутками и насмешками.

Прошло несколько лет, прежде чем я поняла причину навязчивых страхов. Доктор, с которым я занималась, чтобы излечиться от своих фобий, заставила меня понять, что часто ты переживаешь столь радикальные перемены, что не можешь ни осмыслить, ни контролировать их. Они ускользают от тебя, как воздух, который ты не можешь ухватить, или как вода, которую ты чувствуешь, но не можешь поймать. Если у тебя нет нормального распорядка, если ты экспериментируешь со своей жизнью, этим ты подсознательно развиваешь в себе, так называемую, агорафобию[44], душевную тревогу, порожденную боязнью мест, в которых невозможно получить помощь, и страхом пережить панический кризис. Словом, это состояние можно охарактеризовать как боязнь страха. Среди прочих страхов, которые испытывает страдающий агорафобией, страх потерять над собой контроль и сделать какую-то глупость или нежелание выходить из дома. Так что, развивая свою одержимость и мании, я на самом деле искала уверенность в себе, чувство того, что мои жизнь и разум находятся у меня под контролем во время традиционно возникающих приступов панических атак. Я отлично знала, что человек ни над чем не имеет контроль, но, одно дело — знать, и совсем другое — понимать это. Сейчас я день за днем