— Неужели? — нахмурился Людвиг. — Я думал, это просто форма вежливости. Как считаешь, её величество одобрит нашу идею?

— Лишающую её одного из самых надежных рычагов давления на двор и мужа? Сильно сомневаюсь.

— Плохо. Отказаться от визита можно?

— Увы.

— Значит, придется действовать по обстоятельствам и молиться богам, чтобы они оказались на стороне горожан и торговцев, а не знати. Готова вспомнить придворную науку?

Камилла закатила глаза и откинулась на подушки:

— Как будто у меня есть выбор.

— Я знал, что ты не оставишь меня одного перед лицом сурового испытания жареными куропатками и светскими беседами, о лучшая из жен, — Людвиг склонился и поцеловал её в щеку.

Игривая улыбка осветила её лицо:

— Можно считать этот комплимент подкупом?

— Нет. А вот визит к швее, чтобы выбрать что-то подходящее к случаю — вполне.

Глава 15. Сюзанна

Завтракала я снова в одиночестве. Фрои Лилли любезно продержала на теплой печи всё, что приготовила для непутевой хозяйки, изволившей проспать почти до одиннадцати утра. Мужа дома не оказалось, со слов экономки, он ушел утром, предупредив, что к обеду явится посыльный с документами, но сам он вернется только к ночи. Заподозрить Штрогге в том, что он сбежал, было бы странно, но я не могла отделаться от мысли, что у линаара от меня не меньше тайн, чем у меня от него.

Обещанные документы оказались ничем иным, как банковскими бумагами на мое имя. Сумма не была огромной, но вполне приемлемой для женщины в моем положении, как и обещал Максимилиан.

Я беззвучно повторила про себя, будто пробуя слово на вкус: Мак-си-ми-ли-ан, Макс. Не мэтр Штрогге и даже не просто «муж». У этого странного человека было имя, и, похоже, я начала к нему привыкать.

— Еще хозяин велел передать вам это. На текущие расходы.

Жеони водрузила на стол простенькую шкатулку с серебряными и медными монетами. Сама экономка в точно такой же хранила деньги, выделенные на ведение дома. Я задумчиво пересчитала содержимое. Что это? Проверка степени моего благоразумия или признак зарождающегося доверия?

— Фрои Жеони, я хотела бы прогуляться, скажите, рынок работает?

— Увы, нет, только завтра. Но берегите карманы: тяжелая была зима, воришек и попрошаек много развелось. Куда только мир катится? А никому словно дела нет.

Мне не осталось ничего другого, как вернуться к себе и приняться за вышивку: если хочу успеть к празднику, лучше не затягивать. Штрогге снова пропал на весь день, только ближе к полуночи, уже сквозь дрёму, я услышала его тяжелые шаги в коридоре. Однако утром снова оказалась одна.

— И часто он так исчезает? — поинтересовалась я у Жеони. — Я думала, ему стоит быть немного аккуратнее, всё-таки ранение было нешуточным.

— Он редко позволяет себе бездействие, фрои. Что же до ранения, — она вздохнула и закатила глаза, точь в точь сердитая матушка, упустившая напроказничавшего сорвиголову, — когда это мужчины вообще проявляли осмотрительность в вопросах здоровья?

После обеда я все-таки вышла пройтись. Морозный воздух озорно щипал за нос и щеки, однако высоко стоящее солнце и пронзительно синее небо буквально кричали, что зима заканчивается. Еще немного — и город отпразднует первое благословение, первый календарный день весны.

Интересно, как это будет? Когда-то я слышала от слуг, что простолюдины устраиваются гуляния прямо под открытым небом. Трактирщики выкатывают чаны с парящим горячим вином на мостовые, тут же жарят колбаски и разливают поставленное в середине зимы молодое пиво, по четверть медного фенна за кружку. На площадях играют музыканты, в ход идет всё: скрипки, трещотки, дудки, деревянные барабанчики, обтянутые кожей, и даже медные тарелки и коровьи колокольчики, собранные в большие грозди.

Теперь, петляя по улочкам, я с детским нетерпением выискивала признаки близящегося торжества. К моему разочарованию, подготовка к празднику пока заключалась в стирке белья, оттирании грязи со стекол и уборке мусора с полуоттаявших мостовых. Иногда попадались городские стражники. По двое и трое человек, они лениво прохаживались по улицам и ничем не напоминали блистательную гвардию дяди, охранявшую королевский кортеж и дворцовую площадь в дни торжеств.

Немноголюдно было и на «бранной» площади, примыкаюшей к ратуше с обратной стороны рынка: пустой помост с позорными колодками, десяток гнилых картофелин на земле неподалеку. Если бы мне повезло чуточку меньше, то я вполне могла бы оказаться в этих колодках к очередному празднику. У короля было несколько извращенное чувство юмора, а чернь, как мне говорили, охотно закидывала гнильем очередного осужденного, особенно, если прежде он происходил из знатного рода. Оставалось только вознести хвалу Солнечному, что и меня миновала эта участь. Низко опустив голову и плотнее надвинув капюшон, я обогнула ратушу и поспешила прочь.

Только на подходах к рыночной площади послышалась незатейливая мелодия. На узком помосте с ширмами, поставленном прямо на телеге, размахивали руками и смешно подпрыгивали тряпичные куклы, привязанные к тонким ниточкам. Пестрые тряпки вместо парчовых одежд, гнутые поясные бляхи вместо доспехов, глиняные головы, выкрашенные яркими красками лица — на подмостках рыцари сражались со злым королем, чтобы спасти прекрасную даму. На голове дамы в длинном «придворном» платье красовался старинный острый колпак с обрывком вуали, ярко-желтые нитяные волосы, заплетенные в косу, падали на спину.

Я завороженно наблюдала за почти живыми движениями тряпичных персонажей. Невидимые кукловоды тянули за нитки, принцесса в ужасе закрывала лицо ладошками, рыцарь, упрямо наклонив голову, бросался в бой, перескакивая невесть откуда взявшиеся преграды из картонных камней и бумажного огня, а злодей воздевал руки, взывая к древней и жуткой магии.

— Умри же, подлец! — воскликнул седобородый мужчина в комично-шутейном наряде, сидевший рядом с подмостками, озвучивая реплику рыцаря. Копье из палки с громким металлическим звоном пронзило фигурку короля. — Твое железное сердце разбито навеки!

Мужчина еще раз от души ударил молотком в железную тарелку, свисающую на веревке с края телеги, и тут же запищал тонким «женским» голосом:

— О благородный герцог, вы спасли меня!

Кукольная принцесса раскрыла объятия и бросилась навстречу рыцарю. Взвизгнула свирелька, рассыпался мелодичный звон колокольчиков, за ними — радостный крики малышей и хлопки взрослых. Тряпичные герои, совсем как настоящие актеры, взялись за руки и присели в реверансах, потом занавес опустился. Из-за ширмы вышли кукловоды и тоже дружно поклонились. Бородач снял берет, украшенный фазаньим пером, и пошел вдоль толпы, собирая монетки. Я с улыбкой протянула ему два медных фенна.

—