должна быть — старая, рваная, выцвевшая. Неплохо смотрятся несколько разноцветных пришитых клочков из другой ткани. Открытые участки кожи должны быть тоже грязные — так больше вызывает жалости.

Франц невольно воодушевился, рассказывая. И почесал небритый подбородок:

— Еще отлично работают увечья. Неважно, что на самом деле все нормально — их можно «сделать». Обмотать ногу, как я. Или вообще — согнуть, и обмотать. Только тут привычка нужна, а то быстро затекает. Можно и руку примотать к туловищу, притворившись одноруким — тоже хороший вариант. Скрючить кисть, чтобы выглядела вроде куриной лапы. Что еще… Да! Лучше сутулится, и голову поворачивать вверх и наискосок — вот так. Тогда еще жалобнее выглядит, вроде как согнуло, хе-хе. Только шея быстро затекает, но потихоньку привыкаешь. Всякие язвы-раны не советую изображать. А то некоторые делают, а потом удивляются — а чего это все разбегаются, и стража палками гонит? Да потому что боятся, что болячку какую занесут в город! Не смотреть в глаза, а то народ не любит этого. Можно еще таскать с собой рваную котомку. Мол, жить негде, ночую на улице. Да, если что-то «изображать» с ногой — обязательно палку. Тоже некрасивую — вот как эта. Голос… с голосом нужно что-то делать. Пожалостливее, не сильно разборчивый. Подойдет одна-две фразы, которые можно постоянно повторять…

Постепенно перед Эрвином раскрывалась изнанка маленького мира. Мира профессиональных нищих, и их уловок. Причем, сами нищие не считали себя бедными. Как оказалось, они неплохо зарабатывали — ничуть не меньше обычных мастеровых, а то и больше. А их жизнь была не в пример легче. Тонко играя на эмоциях жалости и сострадания, они получали то, что другие зарабатывали потом и кровью. А еще у них было одно неоспоримое преимущество — их почти не замечали. Нищие считались отдельной кастой. Неуважаемой, и незаметной среди обычных людей. Но при этом вполне «котируемой», и весомой среди теневого люда. Как раз за счет профессиональной «незаметности». Разведать что-то, подкинуть или украсть… отдельные нищие на этом даже специализировались, презирая простое клянченье денег.

… Через несколько дней к нищим, постоянно находившимся недалеко от главного поместья герцогов Хорн, добавился еще один. Широкая шляпа с рваными полями, обвисшими вниз, скрывала большую часть лица, оставляя на виду грязные щеки и подбородок. Перебинтованная левая нога, крючковатая палка для ходьбы и черепица от битого кувшина для сбора монет. Только по коже рук, почти не показывавшихся из-под рваной, многослойной одежды можно было предположит, что он еще довольно молод. Этот нищий абсолютно сливался с окружением. Пара «коллег», решивших прогнать новичка с «хлебного» места, получили по ребрам палкой для ходьбы и моментально потеряли интерес. Однако сидел он тихо, так что в его черепицу для сбора подаяния медные монеты попадали очень редко. И лишь внимательный взгляд порой «сканировал» и запоминал слуг и тех, кто заходил-выходил в поместье. А еще, конечно, был постоянно задействован дар чуять эмоции. И острый слух, доступный культиваторам. Эрвин таким образом хотел найти достаточно информированного во «внутренней кухне» семейства Хорн человека. Такого, которого можно было бы легко похитить для допроса.

Глава 15

Эрвин внимательно отслеживал входивших, и выходивших людей из поместья Хорн. Тут попадались разные люди — и гордые аристократы, буквально сочившиеся собственной спесью вокруг, и слуги, привыкшие опускать взгляд в случае столкновения с кем-то влиятельным. Бывали культиваторы и простые воины-наемники. Через какое-то время стало понятно. Хорн сделали из этого особняка что-то вроде командного пункта, или перевалочной базы — десятки разных людей входили и выходили каждый день. Скорее всего, они были связаны с многочисленным бизнесом под контролем семейства герцога.

Но это, в свою очередь, порождало проблему для Эрвина. Не проблема тихо отследить и захватить нескольких слуг. Да даже поймать каких-нибудь аристократов тоже было возможно с его силами! Но как найти нужного человека? Нельзя просто так хватать всех подряд. Слишком много возни, сил и даже денег нужно потратить на это. Да и может кого-то насторожить. Если один человек напился до беспамятства — ничего в этом страшного, или необычного нет. Но если это же начнет происходить со многими — тут и последний идиот догадается, что что-то не так!

— Кхе-кхе-кхе… — послышался каркающий смех. Сидевший недалеко нищий скосил глаза на черепицу для сбора подаяния, принадлежавшую Эрвину. Там было пусто, как обычно. Потом он потряс собственной деревянной коробкой, в которой звенели три медяшки. — Что, Молчун, сегодня тоже не повезло?

Эмоции злорадства можно было легко различить, даже не имея дара к ощущению эмоций. Настоящий нищий на его месте точно бы расстроился… однако Эрвину было абсолютно все равно. Он даже не повернул голову, продолжая сидеть неподвижно, словно камень. В любом случае, он тут не для заработка жалких монет.

— Гордый, да? — сплюнул на землю его сосед.- Ну-ну, посмотрим, что ты скажешь, когда брюхо скрутит от голода…

Эрвин кинул на него единственный холодный взгляд из-под полей шляпы. Юноше, по большому счету было плевать на мнение окружающих нищих, но он не хотел, чтобы его отвлекали от наблюдения — это требовало приличной концентрации. Один взгляд заставил соседа вспомнить, как новичок, которого окружающие прозвали «Молчун», поколотил других нищих, пытавшихся задирать его. И он моментально притих, продолжая бурчать себе под нос, но уже едва различимо.

Люди продолжали заходить и выходить через ворота. Это контролировалось парой охранников-культиваторов первого ранга. Каждый из тех, кто имел право войти на территорию особняка, имели с собой своеобразные пропуски. Зачастую — одноразовые, деревянные. Они представляли собой тонкую деревянную пластину с некими выжженными символами. После пропуска такого человека охранники разбивали пластины в труху. Однако у части посетителей были металлические, постоянные. Собственно, мало кто осмелится создавать проблемы в этом месте. Так что вся функция охраны сводилась как раз к сверке пропусков.

Внезапно один человек привлек внимание Эрвина. Это был невысокий, пухлый и постоянно улыбающийся мужчина. Вся его внешность буквально «кричала» о том, какой он безобидный. Обычный человек, не культиватор. Одежда была не особо качественная — где-то на уровне слуги для кухни, или иных не особо важных работ. Однако на контрасте с внешностью, внутри этого человека царило ледяное равнодушие, сочетавшееся со взрывной готовностью к чему-то. К тому же, когда он появился, пара охранников быстро переглянулись. Этот человек привычно низко поклонился, как и положено всем слугам невысокого ранга. И покинул ворота.

— Интересно… — тихо пробормотал Эрвин.

Внимательно запомнив эмоциональное облако этого человека, юноша