– Ты не поняла. – Илья поднял голову, посмотрел мне прямо в глаза. – Я хочу тебя вернуть.

– Нет-нет-нет… – замахала я руками. – Ни за что. Расстанемся на этой светлой ноте и… и все.

– Я тебе честно во всем признался!

– Мне от твоей честности только хуже! Уходи. Уходи, пожалуйста.

– Ладно, уйду, – поднялся Илья. – Ты сейчас на меня очень обижена и имеешь на то право. Но потом ты точно пожалеешь… Не знаю, как твой новый кавалер… Но я тебя способен оценить. И я тебя очень люблю.

Он ушел. А я себя чувствовала очень скверно. Вот зачем согласилась на этот разговор… И вот она, та самая правда, которую я считала столь важной! Уж лучше б я не знала ничего. За что боролась, на то и напоролась, вот они, честные отношения!

Телефонный звонок. «Опять?!» – с раздражением подумала я, но на экране всплыло имя – Саша.

– Алло, – вяло отозвалась я.

– Привет, солнце! Как ты там, как твоя аллергия, не стало ли тебе лучше?

– Мне хуже, – сказала я. – У меня душевная травма. Приходил бывший, предложил мне опять сойтись.

– А ты? – не сразу, дрогнувшим голосом спросил Саша.

– Я его послала.

– Теперь жалеешь?

– Нет. Жалею, что согласилась на этот разговор с ним.

– Он обидел тебя? – в голосе Саши проступил металл.

– Нет, поговорили довольно мило, извинились обоюдно и разошлись друзьями. Но теперь как-то гадко на душе, не знаю почему. И кто придумал, что все эти объяснения на пользу, что перед расставанием надо обязательно объясниться, а не оставлять партнера в неведении?! Да это глупости! Неведение перенести легче, чем все эти ножи в спину… Все эти подробности прошлого, которые лучше не знать!

– Хочешь, приду жалеть тебя? – вдруг спросил он.

Я замерла, сердце у меня забилось.

– Не надо, – не сразу ответила я. – Ты не обязан тратить на меня свои душевные силы. Я справлюсь. Это мои проблемы, в конце концов.

– Я твой друг. Мне… мне хочется тебе помочь, хочется поддержать тебя. И ты не думай, я без задних мыслей, не собираюсь пользоваться тем, что ты сейчас в раздрае… и можешь легко откликнуться… утешиться мной, а потом пожалеть сто раз… Но я не знаю, как еще помочь тебе, я просто хочу быть рядом с тобой. Пожалуйста, позволь мне быть сейчас рядом с тобой.

– Хорошо. Хорошо, приходи тогда, – пробормотала я. – Я тебе верю. Где живу, ты помнишь – и дом, и подъезд… Номер квартиры сейчас напишу тебе в мессенджер, и этаж.

…Саша прибыл очень быстро, буквально минут через пятнадцать. Запыхавшийся, растрепанный.

– Ты бежал, что ли? – удивилась я.

– Нет, я на такси…

– Ну проходи. Посмотри, как я живу, – я повела его за собой по квартире. – Вот моя комната, а здесь мои родители жили…

– Уютно, – сказал Саша.

– Ты шутишь? – вздрогнула я. И тут со мной что-то случилось, сама не понимаю что. Я вспомнила, как Илья спросил, почему я не сделала в квартире ремонт. Я прекрасно поняла, что именно он имел в виду…

Меня вдруг стало трясти, да так сильно, что я медленно опустилась на колени, буквально сложилась пополам.

– Даша! – Саша подхватил меня на руки, отнес в мою комнату положил на постель. Я хотела сказать – «вот зачем ты пришел, мне стало только хуже, я расслабилась и теперь не могу сдерживаться!» – но не смогла. Я дрожала, и слезы лились из моих глаз буквально потоком.

Саша притянул меня к себе, положил на колени, и принялся укачивать, точно ребенка. Укачивал и целовал в лоб, нос, щеки… куда попало. Не сразу, но я вдруг услышала саму себя. Я, оказывается, все это время подвывала, или как еще назвать этот тонкий непрерывный звук, рвущийся из моей груди…

– Даша… птичка… рыбка… котеночек… – прижимал он меня к своей груди. – Ну-ну-ну-ну… все-все-все-все-все…

Это было ужасно. Я не ожидала, что меня вдруг так подкосит визит моего бывшего, Ильи. И его признания…

Я подвывала и дрожала довольно долго, и все это время Саша укачивал меня и бормотал всякие утешительные слова, какие обычно говорят детям.

А потом меня немного отпустило, раз – и я вдруг расслабилась и затихла. Саша положил меня обратно на кровать, ушел куда-то. Вернулся с влажным полотенцем, осторожно вытер мне лицо.

– В ванной аптечка… там успокоительное, – пробормотала я.

– Сейчас. – Он опять ушел, вернулся через минуту с лекарством и стаканом воды. Накапал в воду лекарство – запахло знакомым, таким уже надоевшим ментоловым запахом… Ну надо же, я всегда наливала это лекарство кому-то, а сегодня его приготовили для меня. – Двадцать капель. Давай-ка выпьем, – он помог приподняться мне, поднес стакан к губам. Потом опять положил на подушки.

– Если бы ты не пришел, я бы так не раскисла, – едва слышно произнесла я. – При тебе расслабилась.

– И все вот это осталось бы в тебе? – усмехнулся он. – Нет, Даша, ты должна была выплакать свою боль.

– Ты не понимаешь, я вообще не плакса, я не привыкла раскисать… Со мной такого никогда…

– Да что этот гад такого тебе наговорил?! – с яростью произнес Саша.

– Ничего такого. Извинялся. Спросил еще, почему я не сделала до сих пор ремонт. Нет, ну он прав, уже год прошел, как… – я не договорила, меня вдруг опять стало трясти.

– Все-все-все-все… – Саша опять схватил меня в охапку. – Тихо-тихо… У кошки болит, у собачки болит, у лошадки болит, а у Дашеньки не болит!

– Саша! – не выдержала, шепотом закричала я. – Ну как это жестоко, бедные животные! Это что же, они должны на себя мою боль принять? За что им такое наказание?!

Саша засмеялся, поцеловал меня. Произнес с нежностью:

– Ты такая добрая… Я думаю, ты ангел. – Он засопел, наклонив голову. Я провела ладонью по его щеке – она была мокрой. Саша тоже плакал или он забрызгался водой, когда возился со мной?

– В мае приходится маяться… Это май во всем виноват, – с досадой сказала я. Прижалась щекой к Сашиной груди, и слушала, как бьется его сердце. Мне почему-то стало вдруг так спокойно, легко… Я вздохнула и уснула.

Проснулась, когда уже наступил вечер, и солнце стало садиться, его лучи светили в окно. Саша спал рядом.

Я подняла руку, на ладонь упало солнце. В вечернем свете медленно кружилась пыль, словно золотые песчинки. Саша поднял руку и приложил к моей ладони свою.

– Ну вот… – изумленно и радостно улыбаясь, сказала я. – Хочу. Хочу-хочу. Теперь делай со