А когда всадники показались, изумлению не было предела. Сам Брюс выехал на поиски своей нерадивой, пропащей ведьмы.

— Лиса? — картина, открывшаяся его взору, его не обрадовала.

Он просил держаться подальше от его брата, не взаимодействовать с ним. А я стою, склонившаяся над Алланом.

— Брюс, ему плохо, — начала отчаянно жестикулировать и торопливо объясняться. — Он нашел меня у реки, разозлился, хотел отвести, а потом замертво упал.

— Он жив? — спешился лэрд и поспешил к нам.

— Жив, я проверяла.

Старалась не смотреть на других воинов. Вчера они считали меня полезной, а за пять секунд их расположение улетучилось.

Брюс ухом прислонился к его груди, послушал дыхание. Крикнув своим людям, чтобы брата погрузили на лошадь, он и Хелен вручил мужу, который присутствовал здесь. Тавиш, естественно, зло сверкнул глазами и ткнул женушку.

А вот со мной Брюс задержался. Отправил всех вперед, велев расположить Аллана в замке, а сам, подхватив меня, будто я ничего не весила, пустил коня не в галоп, а в легкую рысь.

Я видела, что он разгневан, разочарован. Сидела к нему спиной, но то и дело поворачивалась.

На его лбу образовалась морщина, он тяжело дышит мне в затылок, чуть ли не сопит, как разбуженный после зимней спячки медведь.

— Брюс, это не я, честно, — лепетала, боясь, что и он обвинит меня в каком-то проклятии, насланном на человека.

— Я знаю, Лиса, — коротко отрезал он, взмахивая поводьями.

— Почему тогда злишься?

— А как я должен реагировать, если опять обнаружил тебя наедине с братом? Почему вы вдвоем были у реки, почему твоя подруга Хелен с тобой пошла? Хотела прикрыть ваше свидание?

Я и забыла, что он безумно ревнив.

— Ты в своем уме? Какое свидание? — теперь и я рассвирепела. — Это случайность...

— Лиса, — Брюс остановил животное, отпустил вожжи и больно схватил меня за подбородок, разворачивая к себе. — Не смей! Не смей мне лгать. В первый раз я думал на случайность, а второй раз — это уже закономерность. Давина мне обо все рассказала.

— О чем? — мозги окончательно отключились.

— О том, что брат к тебе неравнодушен. О том, что она застала его у тебя дома. И Маккей подтвердил, что видел Аллана у тебя.

Час от часу не легче. Уже достаточно познакомившись с характером рыжеволосой стервы, осознала, что она меня оболгала, но это не вязалось с впечатлением о старике. Он бы не стал... или стал?

— Брюс...

— Ничего и слышать не хочу. Я тебе доверял, впустил к себе в постель, оберегал, а ты мне так отплатила.

Разговаривать с ним было бесполезно. Он уперся, упрямился, и вряд ли бы меня выслушал.

Я зацепилась за одну из его фраз.

— Тогда откуда тебе известно, что это не я сгубила твоего брата?

— Любовница любовника? — зло усмехнулся он. — В клане есть другие пострадавшие. И молись богам, чтобы ты могла помочь, иначе необходимость в тебе отпадает.

Слова били наотмашь. Стало так обидно, грустно, я едва от слез сдерживалась.

Назвал любовницей брата, поверил Давине, Маккей еще обманул. Между прочим, Аллан, когда придет в себя, будет первым, кто потребует моей немедленной казни, а я вместо того, чтобы сбежать с Анной, вернулась и спасаю мужчину.

Никогда я так жестоко не ошибалась.

Природа словно почувствовала мое настроение. Некогда на чистом небе за один миг образовались темные, черные тучи. Резко и внезапно хлынул дождь, заливая обоим глаза и вызывая у лошади волнение. А когда мы выбирались с тропинки под деревьями, совсем рядом, буквально в метрах двадцати от нас ударила молния.

Нас ослепило.

Ствол могучего дуба покачнулся. Раздался треск, и на землю рухнула огромная ветка. По воздуху повеяло ароматом горящей древесины.

Я вскрикнула во весь голос от испуга. Я ведь пять секунд назад сама пожелала, чтобы молния нас прибила.

Конь дернулся и встал на дыбы. Одновременно удерживая и меня, и поводья, Брюс успокоил животное, спешился и снял меня. Отвел аккурат в то место, где сверкнуло.

— Здесь опасно, — меня колотило то ли от холода, то ли от несправедливости, то ли от ужаса.

Лэрд сначала устроил коня, привязал его накрепко, что-то прошептал, а потом уже повернулся ко мне. Скептично произнес:

— Никогда не слышала? Молния два раза в одно место не бьет.

Судя по искрам, по раскатам грома, он был не так уж и не прав.

— Надо торопиться, — нервничала я, опасаясь оставаться с ним наедине и искренне беспокоясь за пострадавшего Аллана.

— Ты за свою жизнь боишься? Или за жителей? — фыркнул глава клана. — Мертвой и поджарившейся, ты им не поможешь. Успокойся, сядь и жди здесь! — рявкнул он, прислонился спиной к стволу дерева и сомкнул веки.

Я знала, что он не спит, о чем-то размышляет, но теперь он не удостаивал меня своим вниманием. И я злилась, злилась неистово, бешено, исступленно. Поверила в то, что плохая погода началась по моей вине.

Ходила взад-вперед по зеленой кроной, сжимала кулаки и старалась молчать. Ей-богу, для меня это было смерти подобно.

Наконец, я не выдержала. Если он выслушал свою рыжую любовницу, то пусть послушает и меня.

— Как ты мог ей поверить? Как? — набросилась на мужчину с кулаками. — Она оболгала брата, меня, наврала тебе, и ты спокойно принял ее сторону. Не спросил меня, не спросил Аллана. Где же твоя клятая справедливость, лэрд? Или она на ведьмах закончилась.

Орала я знатно, меня даже ливень не приглушал. В эмоциях мне хотелось надавать пощечин, достучаться до сердца и разума Брюса, но, конечно, я бы не подняла руку.

Правда, я бы и не смогла. Он за секунду, даже с закрытыми глазами, перехватил мои запястья.

— Лиса, —