Шрифт:
Закладка:
Мой спутник купил нам по прянику, и мы прямо на улице начали их есть, шагая в сторону, где оставили свой фаэтон.
Мы вновь вышли к площади, где уже начиналась вечерняя жизнь. Город менялся с наступлением сумерек: фонарщик одну за одной зажигал масляные лампы, которые бросали мягкий свет на мостовую, отбрасывая длинные тени. Еще не было темно, только опускались сумерки, но уже сейчас этот свет создавал особую, почти волшебную атмосферу, в которой привычные предметы начинали казаться загадочными и сказочными.
В центре площади собрались музыканты с простыми инструментами. В руках одного было что-то вроде гитары, второй держал дудку, а у третьего я заметила такую знакомую мне вещь — бубен.
— Они будут играть? — спросила я Кристиана.
— Да. А жители, закончив работу, будут танцевать. Вот-вот лавочки закроются, и начнется веселье.
— Это каждый день?
— Нет, только в Шестидневицу. Люди благодарят танцами богов за то, что завтра у них будет выходной.
— Мы можем остаться? — попросила я.
Кристиан посмотрел на часы на ратуше. Я видела, что он желает оставаться.
— Магиар Кристиан, — взмолилась я. — Пожалуйста…
Он посмотрел на мои «щенячьи» глаза, и его лицо смягчилось.
— Ладно, буквально на полчаса, пока еще сумерки. Мне надо вернуться до ночи.
Я радостно улыбнулась ему и поблагодарила.
Мы встали недалеко от музыкантов и стали наблюдать, как они играют. Поначалу никого кроме нас не было, но, как и говорил Крис, лавочки стали закрываться одна за одной. И вот на площади собралась целая толпа. Жители Гранфилда выходила в центр площади, чтобы начать свои незамысловатые, но задорные танцы. Не все, конечно, пустились в пляс, многие просто смотрели и болтали, хлопали в ладоши.
Воцарилась такая энергетика… Смех, радость, веселье. Я никогда не видела, чтобы так было в столице. Может потому, что там жили в основном богатые и чопорные магиары и господа, которые считали такие развлечения недостойными их. А беднякам из трущоб было не до танцев — надо было выживать.
Моя нога сама стал притопывать, требуя, чтобы и я пустилась в пляс. С лица не сходила улыбка, когда я смотрела на веселящихся. Магиар это заметил:
— Вам нравятся деревенские танцы, госпожа?
— А вам нет?
Кристиан задумался. Он окинул толпу еще раз внимательным взглядом прежде, чем ответил.
— Нравятся.
— Так может потанцуем?
Он посмотрел на меня, как на сумасшедшую.
— Идемте, магиар. Покажите, как вы умеете веселиться, — я потянула его за руку, но он не поддался.
— Амалия, нам не стоит…
— Когда, если не сейчас? Мы молоды и свободны. Мы созданы, чтобы радоваться.
Я дернула его на себя, и он выпал вместе со мной на свободный пятачок. Танцующие встретили нас одобрительными возгласами, и я рассмеялась. А вот Кристиан смутился.
— Танцуйте, магиар. Просто отдайтесь музыке и танцуйте.
Я закружилась вокруг него в танце. Он завороженно смотрел, как я двигаюсь. Еще бы, годы на площади в столице не прошли даром. Затем он стал осторожно двигаться, движения его были скованными. Но вскоре он поймал ритм, позабыв обо всем. Он танцевал вместе со мной, отдавшись во власть музыки, смеха и веселья.
Наши взгляды не отрывались друг от друга, словно какая-нить соединила нас. Я не могла не смотреть в его голубые омуты, которые сейчас, вспыхнув задорными искорками, казались мне невероятно красивыми.
Неожиданно Кристиан сказал:
— Вы такая красивая.
Внутри что-то кольнуло. Голова закружилась, то ли от танца, то ли от его слов. Но я совершенно потеряла связь с реальностью. Не было в это мгновение ни музыкантов, ни танцоров, ни зевак вокруг. Я поддалась порыву.
Сделав шаг к Кристиану, я приникла к его губам в поцелуе.
26
Когда наши губы встретились, я на мгновение почувствовала, как Кристиан застыл. Его тело напряглось, но уже спустя миг расслабилось. Руки легли на мою талию, сжали ее. Он ответил на поцелуй. Я ощутила, как он полностью отдаётся чувству, позволяя себе быть унесенным волной, которая захлестнула нас обоих. Наш танец продолжался, но теперь мы танцевали не телами. Мое сердце застучало чаще.
Но вдруг все изменилось. Я почувствовала, как его пальцы на моей талии разжались, прежде чем он осторожно, но решительно отстранился. Кристиан сделал шаг назад, и я увидела, как его взгляд стал серьезным, почти строгим. Я видела в его голубых омутах и недовольство, и вину, и смятение. Невидимая черта за секунду разделила нас.
— Идем, — сказал он хрипловато. — Нам пора ехать.
Не дожидаясь моего ответа, он торопливо зашагал к экипажу, напролом, сквозь толпу танцующих. Я пошла следом.
И что на меня нашло? Я чувствовала, как разгораются смущенным румянцем щеки. Нет, я, конечно, не кисейная барышня, опыт в прошлой жизни был. Но я еще ни разу не попадала в такую ситуацию. На душе скребло. Что он теперь думает? Что гувернантка его брата и сестры распутная девка, которая на шею вешается молодому наследнику? Нравы здесь строгие, по их меркам я поступила очень недостойно.
Кристиан подал мне руку, помогая забраться в экипаж. Я почувствовала, как его пальцы дрогнули, когда мы соприкоснулись. Казалось, что он хочет одернуть руку, отстраниться. К счастью, он этого не сделал.
В сумерках мы ехали по уже знакомой дороге. Лес стал еще темнее и страшнее, а мне и так было не по себе.
— Магиар Кристиан, — позвала я.
Он не повернулся. Будто боялся смотреть на меня.
— Извините, я не должна была этого делать.
Крис помолчал некоторое время, а затем со вздохом ответил:
— И вы, госпожа Амалия. Мне тоже не следовало…
Он запнулся и снова стих.
Лес вокруг дороги становился все мрачнее и мрачнее с каждой минутой, как подступала ночь. Высокие, величественные стволы деревьев уходили в темнеющее небо, словно гигантские шпили. Тьма сгущался между деревьями, превращала их в чёрные силуэты, которые казались живыми в этом полусвете. Ветви переплетались, образуя сплошной полог, через который едва пробивались последние лучи света, делая тени ещё длиннее и страшнее. В глубине леса было не видно ничего, кроме плотной стены жуткого мрака.
Неожиданно я увидела, как что-то промелькнуло между деревьями и стремительно скрылось в ближайших кустах.
— Там кто-то есть! — я испуганно вцепилась в плечо Кристиана, прижалась к нему.
Он посмотрел в ту же сторону. Лес был тих и неподвижен.
— Наверное, заяц пробежал, — сказал он успокаивающе и посмотрел на мои пальцы, которые смяли рукав
