«Глупеешь ты, Бобков, на глазах», – укорил себя Артём.

Его пацаны отнюдь не лялечки, поймут, что к чему, какую туфту им не втирай. Андрюшка с Сашкой лишатся нормальной семьи, где родители живут вместе, и эту дыру не заткнешь ничем.

«Твои дети не пострадают», – сладко заверяла Ада, ублажая его в офисном туалете, и он ей верил.

Хотел верить, уж больно заманчиво звучало. Только дети уже страдают. Сыновья видят напряжение в семье и переживают, хоть и лбы под два метра.

Его разрыв с сыновьями Аде только на руку, невзирая на то что говорит обратное. Лжет. Опять лжет. Она всегда лгала, а он не хотел этого замечать – ему было удобно пользоваться на все готовой бабой, которая сама на него вешается.

Когда в первый раз он ее бросил – ибо ее липкость стала тошнотворной, – Ада прислала ему фото теста на беременность. Чужое фото чужого теста. Насквозь лживая бабешка. Он тогда поверил и уже прикидывал уйти из семьи, поскольку не сомневался: узнай Катя о нагулянном ребенке, выставит из дома к чертям собачьим.

Даже на то, чтобы грамотно воспользоваться таким беспроигрышным козырем, как мнимая беременность, ума у Ады не хватило. Впрочем, чего ожидать от женщины, в чьи рабочие задачи входит лишь самое элементарное: перенаправлять входящие звонки, следить за наличием половых тряпок, туалетной бумаги и поддерживать чистоту в санузлах?

Почувствовав колебание любовника, Ада возомнила себя роковухой, ради которой мужчина готов на все. Слишком рано стала давить и слишком много требовать, а когда прокололась с беременностью, упала в ноги с нытьем «не бросай меня, я же тебя люблю!».

Аде его развод – бальзам на сердце, возможность устроить свою жизнь и урвать кусок пожирнее. Ему же развод принесет одни потери, если они с Адой не уживутся – а они не уживутся: у него привычка дома расслабляться, Ада тоже далеко не ромашка. Утраченная с годами гибкость в позвоночнике у обоих; добавить сюда жизнь с ней как одолжение, ее недавнее валяние в его ногах, бульдозерное на него давление, эгоизм, агрессивность, истерики, шантаж, вину в развале его семьи, ложь и душевную гниль.

В этом случае Ада все равно в накладе не останется: родит и тем самым обеспечит себе безбедное существование. Разве он оставит своего ребенка без материальной помощи? Какую-никакую, а квартирку купит – не по съемным же углам ей с дитем скитаться – и алименты будет платить, никуда не денется. Квартира и алименты с его белой зарплаты – и уже можно не работать. Он, Артём Бобков, замдиректора «Ампиры», для Ады даже близко никакая не любовь, а средство достижения цели. Вот и вцепилась зубами, подвывая о любви, чтобы не соскочил. И лжет, что не из-за денег она его склеила. Исключительно из-за его нереальной крутизны! Ди Каприо с Джонни Деппом. Принц Уэльский местного пошиба.

Логика упрямо подсказывала Бобкову, что его угораздило попасться беспринципной щучке, охотящейся за денежными мешками. Но самолюбивая натура Артёма сопротивлялась всяким разумным доводам. Ему хотелось верить, что его могли полюбить просто так, за красивые глаза, остроумие, характер, да за что угодно, только не за деньги. Могла же Ада, узнав его ближе, разглядеть его чистую душу и очароваться внутренним миром? Нет, правда. Он не урод какой-нибудь и не кретин. Вполне себе хороший человек, не алкаш и не бездельник. На фоне большинства, которое лишь пьет и бузит, он вообще красавчик.

Только почему-то для разглядывания души Ада выбрала его, а не рядового трудягу, коих в их компании тьма-тьмущая. А потому, верещала дотошная логика, что высокая зарплата лишь у топов. С рядового инженера поиметь нечего. Топы все женаты, и на них где сядешь, там и слезешь. И с чего он взял, что он, Артём Бобков, настолько потрясающий, что затмевает собой солнце и женщины не способны видеть других мужчин, когда есть он? Все это от неуверенности и заниженной самооценки, которая стала подскакивать до Эвереста с появлением любовницы. Хочет слышать о своей исключительности, вот Ада ему в уши и заливает. Скорее всего, Ада уже цеплялась к его коллегам из высшего звена в надежде пристроить с комфортом задницу, но обломалась. Попользоваться предлагающей себя бабцой – запросто, но ради нее разводиться дурных нема. Прилежно делала то, ради чего ее до себя допустили, получала профит, при малейшей попытке изменить статус подстилки по вызову ее мгновенно ставили на место – грубо и конкретно.

Артём так не мог. У него имелась особенность, еще один привет из детства, которую он тщательно скрывал, но люди ее чувствовали и пользовались. Вот и Ада воспользовалась.

Артём был обделен безусловной родительской любовью, когда любят и принимают лишь за то, что он есть. Ему, маленькому мальчику, нужно было любовь заслуживать – быть хорошим и слушаться.

Усвоив установку в родительской семье, Артём таким же образом вел себя и за ее пределами – другой модели поведения он не знал. Артём Бобков так и жил: старался быть для всех хорошим, где можно, налаживал отношения, был вежлив и ни с кем не ссорился. Иначе любить не будут.

На сегодняшний день он, сорокалетний дядька, при должности и социальном положении, до сих пор оглядывался на мнение окружающих, будь то хоть генеральный директор, от которого зависела его зарплата, хоть бомж в подворотне, хоть осточертевшая любовница. На людях Артём всегда пребывал в напряжении, из последних сил старался выглядеть хорошим. Чтобы не подумали, не осудили, не сказали о нем за глаза дурного слова. Но всегда стоять на цыпочках никаких нервов не хватит. Психика требовала разрядки, и Артём отрывался на близких. Им он доставался в неприглядном виде со всеми своими недостатками. Ада, конечно, такого Артёма Бобкова не знала, как, впрочем, и он ее, отличную от той демоверсии, которую она старалась ему представить.

Серафима

Юрий Олеша женился на обожавшей его Ольге Суок, ей же посвятил сказку «Три толстяка». Но всем было понятно, что главная героиня Суок – это Серафима, бездушная кукла – и в то же время обворожительная живая девочка.

Будучи женатым на Ольге, Юрий уже по-родственному продолжал общаться с Серафимой. Хоть Нарбут к тому времени уже был исключен из партии, покинул пост редактора и по этой причине лишился рычагов давления на Олешу, Юрий продолжал его побаиваться. Он старался видеться с Симой во время отсутствия