Шрифт:
Закладка:
Он прижимает меня к себе.
— Мне тоже нравится назвать тебя Сидни, — он вздыхает. — Итак, дочь проповедника и бунтующая барменша, которую развратил её возлюбленный из старшей школы, да?
— Ага, я была глупой. Он был старше меня, и я считала его кем-то вроде Иисуса.
— Что?
— Ходил по воде.
Лотнер засмеялся.
— Ааа…
— Ну, как бы то ни было, благодаря одной болтунье ты уже знаешь, что я дала ему всё, что было нужно, и он бросил меня. Я усвоила урок.
— И какой же?
— Не влюбляться.
— Оу, это уже немного крайность, ты так не думаешь?
— Возможно, когда-нибудь я и влюблюсь, но не сейчас. Секс — это секс, а любовь — это любовь. Не обязательно влюбляться, чтобы получить первое.
— Так я — секс?
Я целую его грудь.
— Нет, ты — экстези, единственный в своём роде. Но я всё равно не могу тебя любить.
— Всё в порядке. Просто вытрахай меня всего и укати в закат в конце месяца.
— О, я так и планирую, — смеюсь я.
— Но есть одна проблемка, которую, думаю, мы должны решить.
Я смотрю на него.
— Какая?
— Недостаток знаний в области надевания презервативов.
— Боже мой! Не могу поверить, что ты решил об этом заговорить! — я скатываюсь с него и бью его по лицу подушкой, а затем обматываюсь одеялом.
Он смеётся так сильно, что, кажется, я слышу, как он хрюкает. Его ошеломляющая улыбка — дьявольская уловка. Я думаю, что увижу рога, появляющиеся на его голове.
— Да хватит тебе, придурок! Только то, что ты такой ленивый, чтобы надеть свой собственный долбаный презерватив, не означает, что нужно смеяться надо мной. Мы не говорим тут о футболке, надетой наоборот. Неправильное использование привело бы через девять месяцев к подарку, о котором я не просила.
Он прижимает мою подушку к груди, всё также гадко усмехаясь.
— К тому же, человек обязан прочитать инструкцию к чему-то. Хотела бы я увидеть, как ты вставишь мне тампон или противозачаточный колпачок.
— Господи, Сидни. Я доктор. Наверно я бы установил тампон или колпачок даже лучше тебя.
Я смеюсь, качая головой.
— Боже, я нашла себе человека под стать. Любой другой парень уже признал бы своё поражение после слов о тампоне и противозачаточных, но не ты.
Он откладывает подушку в сторону и хватает меня, прижимая своим большим телом к кровати.
— Признать поражение на такой вызов? Ни за что в жизни. Я никогда не встречал такой упрямой, — он целует мой нос, — дерзкой, — целует одну щёку, — напористой, — целует другую, — и такой чертовски сексуальной девушки, как ты.
И он целует меня в губы, а затем углубляет наш поцелуй.
Повернув голову, когда его губы всё ещё были прижаты к моим, я смотрю на часы. 9:30 утра.
— Чёрт возьми! — я толкаю его в грудь. — Сворли, наверное, там с голоду умирает.
Не могу поверить, что он не начал скулить под дверью. Я обычно не закрываю дверь. После того, как я уложила Эйвери на диван, на автопилоте пошла укладывать спать себя.
Выпрыгнув из кровати, я быстро натягиваю первое, что попалось под руку. Лотнер наслаждается шоу, закинув руки в «я такой чертовски сексуальный» позе. Одеяло едва прикрывает его талию, но не до конца укутывает его большую эрекцию. Он либо возбудился от нашего поцелуя, либо всё ещё хочет смутить меня. Надеюсь, первое.
— Я пойду покормлю собаку. Встретимся на кухне, — и я открываю дверь.
— Можно мне воспользоваться лестницей на этот раз?
Закатываю глаза, ничего не отвечая.
Эйвери спит, уткнувшись лицом в диван, и храпит. Невероятно. Это вообще чисто физически возможно храпеть с закрытым ртом? Сворли тоже лежит на диване и тоже храпит. Себе на заметку: Эйвери и Сворли — стоят друг друга по части сна.
— Проснись и пой! — кричу я, дёрнув за шнурок жалюзи.
Сворли, словно далматинец на учебной тревоге в пожарной части, подрывается с дивана. Глаза широко распахнуты. Уши прижаты к голове. Хвост трясётся.
— Какого… бл… чёрта? — стонет Эйвери, перекатываясь на спину и закрывая глаза рукой.
— Я собираюсь идти кормить Сворли, а ты поднимайся и иди в душ. А затем со Сворли на прогулку.
— Я? Это твоя работа, — хнычет она.
— Да, но я плачу за еду и выпивку, которой на этой неделе будешь наслаждаться ТЫ, так что ты мне должна.
Пошатываясь, она поднимается на ноги, всё ещё щуря глаза.
— А что ТЫ собираешься делать?
— Лотнер везёт меня завтракать.
— Правда? — спрашивает хриплый голос за моей спиной.
Развернувшись, упираюсь взглядом в своего уже одетого сексуального спортсмена. У меня текут слюни от вида беспорядка на голове и сексуальных губ, которые с таким мастерством исследовали каждую часть моего тела.
Я поднимаюсь на носочки и притягиваю его голову к себе. Мычу ему в рот, и он охотно принимает всё, что я ему предлагаю.
— Кхм, алё? Я всё ещё здесь, вообще-то, — прерывает нас Эйвери.
Неохотно, я отрываюсь от губ Лотнера.
— Да, ты везёшь меня на завтрак. Думаю, наступило время показать мне ту небольшую секретную пекарню.
— Ну, тогда она не будет секретной, — он ласково заправляет волосы мне за ухо.
— Знаешь, когда у нас будет секс в следующий раз? — шепчу я ему на ухо.
— Когда? — его глаза блестят.
— Секрет, — улыбаюсь я.
— Я поеду приму душ и вернусь через полчаса.
— Ну, здравствуйте, толстая задница и дряблые руки. Это место просто восхитительно.
Я пялюсь на четыре огромные витрины, за которыми находится всевозможная выпечка, которую вообще только можно представить: пироги, пирожные, печенье, слойки, булочки с сахарной глазурью, пшеничные лепёшки, кексы, миндальные булочки, пончики, галеты, и это ещё далеко не всё.
— Что будешь заказывать? — спрашивает Лотнер, когда девушка за стойкой улыбается нам.
— Вишнёво-миндальные галеты и средний стакан пряного чая латте.
— Мне то же самое, — добавляет Лотнер.
Я подхожу к стенду, пока он платит.
— Здесь примерно сотня других вариантов выпечки, а ты выбрала ту, которую я носил тебе всю неделю, — он ставит наш чай на стол, а женщина приносит галеты.
— Спасибо, — улыбаюсь я ей.
Взяв стакан в руки, и подув на пар, исходящий от него, я пожимаю плечами.
— Почему я должна отказываться от этой вкуснятины? Почему ты сегодня взял чай?
Лотнер делает глоток.
— Подумал, что пойму из-за чего вся шумиха. Каждый раз, как ты пьёшь этот чай, на твоём лице появляется соблазнительно довольное выражение.
— Да? — спрашиваю я, широко раскрыв глаза.
— Да, это как чайное порно. Ты даже мурлычешь.
— Заткнись! Я не делаю этого.
