Дейк усиленно работал над её грудью, делая вид, что мы ему не интересны. Дружок, бросая на нас косые взгляды, сжимал тугие ягодицы.

Лифт снова остановился, я поспешила застегнуть пуговицы, так как Дрон двинулся к выходу.

– Считаешь, она счастлива? – бросила я, когда лифт с троицей уехал дальше.

– Я в дела Дейка не вмешиваюсь, – пожал плечами Адран.

– Ты мне доказывал, что кошкам либо безразлично, либо они о другой участи и не мечтают! А тут...

– Знаешь что, кошка! – рыкнул пёс. – Убегать надо было лучше!

Сам того не ведая, он попал в больное место. Как, пёс дери, как я оказалась на этой улице посреди облавы?!

Мы вышли где-то на одном из средних уровней. Я здесь ещё не бывала. Протопали, наверное, с половину этажа – ноги уже ощутимо реагировали на высокие шпильки, но я старалась поспевать за псом, идущим привычным размашистым шагом и явно не предрасположенным к продолжению беседы. И войдя через высокую прозрачную дверь, охраняемую двумя псами в форме Вожака, оказались в больничном отделении.

Здесь было пусто, лишь один мужчина в красном комбинезоне поспешил навстречу, почтительно поклонившись Дрону, и повёл нас в ближайшую палату.

Палата выглядела роскошно, как, впрочем, и всё во дворце. В широкое окно виднелся Псарин, но мы находились существенно ниже Дроновых апартаментов. За окнами пролетали редкие машины, и вдалеке даже можно было угадать здание, из которого мы только что прибыли.

Старик лежал на кровати, прикрытый тонким покрывалом. У изголовья перемигивались и перепискивались несколько приборов, из носа тянулись трубочки, как и из вен на руках. Поршень шумно качал воздух.

Дрон приблизился, разглядывая отца, и я даже ощутила своего рода... ну не то, чтобы трепет или сожаление, и даже не сочувствие. Потому что нечего таскать кошек! Но это была другая сторона жизни псов, с которой я очень мало соприкасалась, и тем не менее именно через неё ощущала некоторое единение, своеобразную близость с Адраном.

Дрон постоял у кровати, вглядываясь в неподвижные черты. Обернулся к сопровождавшему мужчине:

– Он приходил в себя?

– Нет, – тот с готовностью направился к одной из дальних тумб, стоящих у стены чуть подальше от кровати. Подвинул небольшой квадратный проигрыватель и нажал сенсор: – Но послушайте. Господин иногда начинает бормотать, бывает, совсем невнятно, а бывает, кое-что можно разобрать. Мы записали. Только о чём речь, так и не поняли.

Я навострила ушки, усиленно делая вид, будто меня здесь ничего не касается и вообще пришла исключительно для красоты.

Раздалось шипение, пёс прибавил громкости, так что за шумами можно стало разобрать редкие слова:

«Дрон... Дрон... она... ошибся... не... собака... нельзя... полный... не... мне... дайте...»

Несколько секунд подобных однотипных слов, перемежаемых тяжёлым дыханием, которые сложно было связать вразумительной канвой, и запись остановилась. Адран задумчиво приблизился, включил ещё раз, прислушиваясь. Потом ещё.

Странно, но ни Дейка, ни Удана старик ни разу не упомянул. Кошку, к счастью, тоже.

– Это всё? – обернулся пёс к медбрату или доктору, кто его разберёт.

– Всё, господин.

– Если будет ещё что-то говорить – записать. И сразу ко мне.

Дрон бросил последний взгляд на отца и направился к двери, махнув головой, чтобы я следовала за ним.

Куча вопросов вертелись на языке, но по дороге я не рискнула их задавать. А в собственных покоях пёс первым делом закрылся в душевой, словно едва дотерпел. Фыркнув ему вслед, я поскорее скинула шпильки, а подумав, ещё и чулочки – резинки надавили. Пиджак тоже казался жёстким и грубым, хотелось, наконец, надеть что-нибудь домашнее и отдохнуть.

Посомневавшись и покосившись на дверь туалетной, я рискнула снять пиджак и натянуть халат Дрона. Сполоснула уставшие ноги в наполненном бассейне, но лезть в него без разрешения не решилась. Кто этого пса знает, от чего психанёт в следующий раз.

Из туалетной раздался какой-то странный рык, перекрывший шум воды.

– Дрон? – я испуганно приблизилась, пытаясь сообразить, что могло с ним там произойти?!

– Брысь! – хрипло отозвался он.

– Что случилось?

– Я сказал, отстань, кошка! – почти нормальным голосом отозвался пёс. Вот гад! Я тут переживаю, можно сказать! Чуть помощь не предложила! А он... Не очень-то и хотелось!

Я забралась в облюбованное накануне широкое кресло, укрылась покрывалом и свернулась клубочком.

Сон почти полностью одолел меня, когда над самыми ушами раздалось громогласное:

– Кошка!

Я подскочила, больно ударившись головой о поручень, и с шипением начала тереть место ушиба.

– Чего так пугать-то?

– Ты зачем мой халат нацепила?

– Ты же мне моего не выдал.

– Я тебе сказал, как ходить!

– А смысл? Что-то тебя это не сильно впечатляет.

– Потому что я так велел! – красавчик возвышался надо мной в полотенце вокруг бёдер, от него исходил лёгкий парок, а мокрые волосы чуть торчали, вытертые, но не причёсанные.

– Убьёшь, зато в халате, – глянула я насупленно.

– Кошка, – неожиданно засмеялся он. – Ты ненормальная, ты знаешь это?

– Кто бы говорил, – проворчала я.

– Это ты о чём? – переспросил он подозрительно.

– Ходишь там, рычишь, спермой заливаешься... – я бросила взгляд на его лицо и поспешила перевести тему: – Лучше скажи, ты понял, о чём отец бредил?

Ох, кажется, я выбрала не лучшую тему для перевода! Во всяком случае, лицо Дрона сделалось ещё более мрачным и пылающим.

– Ну хотя бы, чего там «нельзя», – предложила я, поняла, что ответа не получу, и поспешила вскочить с кресла. Мне, может, тоже в душ хочется!

Дрон поймал меня за халат, я вывернулась из длинных рукавов и помчалась к двери в туалетную под разъярённое «Кошка!»

Просидела, наверное, больше получаса, успев и помыться, и даже высохнуть. Адран не пытался меня позвать или того хуже, выломать дверь, и я, наконец, решила, что он успокоился. А то и вообще ушёл! Играться с дружком.

Не тут-то было. Нет, он собрался, и даже красиво оделся – в отливающую металлом рубаху и узкие тёмно-синие брюки, ещё сильнее подчёркивающие идеальную (во всяком случае, на мой вкус) мужскую фигуру! Но уходить без меня определённо не собирался.

В руках пёс вертел что-то подозрительно чёрное и кожаное. Я постояла на пороге, размышляя, выходить, или ещё немного помокнуть, а заодно и снять ли полотенце, или ему надоест на меня рявкать. Немного полюбовалась тугими ягодицами, плотно обтянутыми тканью.