В руках Иблиса, взлетевшего над креслом, двумя лепестками истинного пламени полыхнули изогнутые клинки. Айвис уже держал в руках огромный двуручный топор, отведя его потрескивающее серебряными разрядами лезвие для удара. Напротив цверга, оскалившись, застыл Ромул – его когти, отливающие матовой сталью, удлинились, на их кончиках заиграли лиловые искры.

Слева от Айвиса изящный Эрьяквель замер вполоборота к Шеше, вытянув в его сторону тонкую руку с зажатой в ней рапирой. Клинок рапиры был едва заметен, он казался таким же хрупким, как и его хозяин. Но, как и все в народе альвов, здесь визуальная слабость скрывала силу, которой мало что могло противостоять в этом мире.

Обнажая оружие, вернувшие себе истинное зрение члены Совета тут же ощетинились энергетической защитой. А вслед за защитой пришел черед атакующих мыслеобразов. Воздух загудел, его наполнили статические разряды, температура в зале ощутимо выросла. Призрачные клинки, иллюзорные копья, полупрозрачные трезубцы и мерцающие стрелы – ментальные формации были так переполнены энергией, что начали проявляться в физической реальности.

«А вот и союзы, старые и новые», – Апоп подумал, не скрываясь, и многие члены Совета хищно улыбнулись его простой мысли. И действительно, физическое и ментальное оружие было направлено вовсе не хаотично во все возможные стороны. К примеру, Айвис и Эрьяквель стояли спина к спине, а Шеша и Астерий образовали оборонительный полукруг вместе с Кромом и Уллем. Немногие остались в одиночестве, и среди них, конечно, был Иблис. Рус, будь он здесь, тоже остался бы один, но едва ли это смутило бы ария. А вот у ифрита нервы были на пределе…

Карн и Мидас пришли в себя одновременно. Парень на несколько секунд потерял истинное зрение от обрушившегося со всех сторон энергетического шторма – столько могучих сущностей было вокруг. Ситуацию усугублял эмоциональный фон – в Совете мало кто доверял друг другу, но скрывать неприязнь здесь было непринято. Волны отрицательных эмоций гуляли по залу, сталкиваясь, вертясь ментальными торнадо, местами даже меняя метрику пространства.

Фригийский царь инстинктивно выхватил меч Стража рассвета, задним числом понимая, насколько это глупо. Многие расы он знал, некоторые – видел впервые, о других лишь слышал, а парочку до сего момента считал выдумкой. Все они были вооружены, а в глазах читалась готовность к смертельной битве.

Однако прошло мгновение, потом еще одно и в раскаленной до предела тишине древний бог неожиданно понял, что вовсе не они с Карном предмет этой всеобщей сконцентрированной ярости.

– Арии! – прохрипел Кром, злобно поводя плечами и плотнее сжимая в руках черный двуручный клинок. Гигант с отвращением сплюнул на землю, но от Мидаса не укрылась искорка любопытства, мелькнувшая в его темных глазах.

– Кто посмел, – страх Иблиса мгновенно сменился возмущением. – Кто посмел пустить их сюда!?

– Не важно, кто, – прошипел Шеша, его хвост методично мотался из стороны в сторону, демонстрируя крайнюю степень напряжения. – Важно как! Ведь Зал Совета…

– Никто, – пророкотал Имир. Турс был одним из немногих, кто смутно понимал, что произошло и кто эти существа. – Никто их сюда не пускал. Они вообще не арии, не в том смысле, в каком мы их знаем.

– То-то мелковаты, – буркнул Айвис. Цверг пожевал губами, не спуская глаз с Мидаса, у которого лоб покрылся испариной.

Зал Совета в очередной раз содрогнулся от мощного подземного толчка и как-то сразу потемнело – сам свет изменился, будто кто-то покрутил реле за станком мироздания и уменьшил яркость фотонов.

Лимб наступает.

Эта простая мысль возникла в сознании каждого, кто в тот момент находился в зале. Она срезонировала от нескольких десятков напряженных сознаний и тут же вытеснила остальные эмоции, включая слепую ярость и пестуемое тысячелетиями недоверие. Имир сразу воспользовался ситуацией.

– Опустите оружие! – воскликнул он, первым подавая пример – его боевой молот с могучим и протяжным «бумм» опустился на каменный пол подле хозяина. – Ради Завета, уберите сталь! И атакующие мыслеформы тоже! Защиту оставьте, если хотите, но здесь у вас нет врагов. Ни у кого из вас!

Члены Совета неуверенно переглянулись и на удивление одним из первых от оружия избавился Иблис. Он демонстративно бросил пламенеющие клинки на пол перед собой, где они, звонко зашипев, изошли облачками белесого пара. Ифрит деловито вскинул подбородок и уселся в кресло, которое занимал по праву как представитель своей расы в стенах Мехат-та-уи. Вскоре в зале не осталось обнаженного оружия.

– Они из другого временного пласта, – внезапно заявил Луг. От былой усталости не осталось и следа, как это обычно бывало – едва король Дал Риады видел что-то, что возбуждало его любопытство, он тут же вспоминал о своей второй натуре. Той, что противоположна убеленному сединами мудрецу и великому полководцу.

Луг никогда не стеснялся подчеркивать свое превосходство над другими членами Совета. И в этот раз его догадливость пришлась кстати гордому и амбициозному духу древнего существа.

– А забросило их сюда нечто… – король Дал Риады сощурил глаза и наклонил голову. Карн увидел, как к Мидасу метнулись тонкие энергетические жгуты и тут же преградил им дорогу, выстроив в пространстве перед фригийским царем мыслеобраз геральдического щита, переливающегося всеми цветами радуги. Щит, сотканный из единственной эмоции – восторга, оказался непреодолим для щупалец чистой энергии, не имеющей эмоционального заряда.

Луг удивленно хмыкнул. Карн ощутил, как тот собирается с силами, чтобы повторить штурм, но внезапно ауру короля Дал Риады перекрыла волна холодной первобытной силы. Ее источником был Имир – гигант посмотрел на Луга и медленно покачал головой.

Мидас догадался, что все они почуяли Вегвизир, но не смогли постичь природу артефакта. «Не вашего уровня игрушка», – с задорным злорадством подумал фригийский царь. Иблис за его спиной хохотнул, Кром мрачно улыбнулся.

– У нас нет на это времени, – высокий красивый голос Улля был под стать молодому точеному лицу, обрамленному прямыми локонами пепельных волос. – Имир, что ты знаешь о них? Ведь не зря они оказались именно здесь и сейчас, в такой момент.

– Они нам друзья? – уточнил Эрьяквель. Рапиру альв опустил, но не спешил прятать ее в незримые ножны.

– Или враги? – прогудел Айвис. Чудовищный топор цверга, напоминавший гипертрофированный лабрис, покоился подле его кресла, аккурат рядом с правой ладонью.

– У них свой путь, и здесь он пересекается с нашим, – после короткого молчания ответил Имир. Мидасу показалось, будто в голосе турса просквозило грустью. Карн же не смог прочесть его слепяще-холодную