Шрифт:
Закладка:
Олег замолчал, о чем-то напряженно думая. Я не стал ему мешать, поставил на огонь чайник. В горле пересохло после просмотра фотографий.
Я нарушил молчание:
– Боишься, что все подумают на медиков?
– Да, – отстраненно ответил Олег. – Сообрази сам, Иван. Скальпели, тринадцать трупов, расчлененка. То ли месть, то ли заказ. Плюс тот день, когда столько умерло, а врачи помочь не смогли. Плюс страх, что все повторится.
– Ты думаешь, что жители будут искать виноватых и ими окажутся врачи?
– Я бы не исключал такую возможность. Потому не хочу дразнить зверя и слишком рано допускать утечку информации. И еще причина есть… Информацию все равно сольют, но хотя бы время выиграем, чтобы поймать этого ублюдка.
– Уверен, что сольют?
Олег невесело рассмеялся:
– Иванище, у меня в отделе умерло пять человек в тот день. Самые верные, самые честные. Которым я бы спину доверил, не задумываясь. А остались скользкие выживанцы, которые сольют инфу, как только им предложат даже не тридцать, а хотя бы десять сребреников. Прокурорские, кстати, тоже сольют. Но позже. И у меня будет время.
– Что-то ты сгущаешь краски.
– Иван, когда работаешь с людьми в нашей организации бок о бок на протяжении нескольких лет, прекрасно знаешь и про их левые доходы, и про их базовые принципы. Те ребята, что остались, давно прикормлены Коломийским.
– Опа. И тут он.
– И тут. Везде он в этом городе. Ты просто не сталкивался.
– Уже столкнулся.
– Да… – задумчиво отозвался Олег. – И я этому не рад. У него есть особое проклятие – все, чего он касается, начинает гнить изнутри.
– Буду надеяться, что меня эта участь обойдет, – я попытался изобразить веселый смех.
– Я тоже буду. Подольешь чайку, дружище?
– Может, чего покрепче?
– Хм… – Олег крепко задумался. – Пожалуй… нет. Нам еще к твоей жене ехать. Если ты не против.
– К Машке? – удивился я. – А она-то тебе зачем?
– Я услышал мнение хирурга, теперь хочу показать фотографии судмедэксперту. Ты же сам заметил, что он скажет больше.
– Ну, логично. Только… Олег, давай начистоту.
– Ну, давай, – он невесело усмехнулся.
– Зачем ты цепляешься за дело, которое в любом случае у тебя заберут? Почему тебе так важно узнать все раньше, чем информация пройдет по официальным каналам? Извини, прежде чем впутывать Машу, я должен знать.
– Логично. – Друг хрустнул пальцами, сделал долгий глоток из чашки. – Ты, кстати, так и не спросил, кто все эти погибшие.
– И кто они?
– Мирославские. Вся семья, – коротко ответил Олег.
– Мирославские?! – У меня заледенели руки, когда я снова потянулся к фотографиям.
– Ты ведь всех их знал.
– Почти всех, – хрипло ответил я. – Олег Викторович преподавал в академии хирургию. Его жена Людмила Георгиевна – однокурсница и друг моего отца. Их младшая дочка Наташа выбрала путь актрисы, а не врача, но я и ее знаю. Да и многие знают, кто в театры хоть иногда ходит. Старшая Нона работает… – я сглотнул, – работала у нас в терапии.
– Я в курсе, Иван. Забыл? Ты же нас когда-то и познакомил.
– Серьезно? Не помню.
– В отделении. Уже четыре года прошло.
После его слов я и вправду вспомнил, что когда-то Олег заходил ко мне по делам, а я схватил его в охапку и потащил на день рождения Ноны в ее отделение. Что-то мне тогда грустно было, душа жаждала выпить в компании друга, а тут такой повод.
– Ты говоришь… все?
– Вся семья, – повторил Олег. – Отец, мать, сын, три дочери, их мужья, дети. Все.
– Все равно не понимаю, зачем тебе это. Ты всяко видел по работе что-то подобное. Чем этот случай для тебя так важен? – Я прямо посмотрел ему в глаза.
И Олег не стал отводить взгляд.
– Нона.
– Ты и?.. – удивился я.
– Да. Я и Нона. Все эти четыре года.
– Но она же замужем.
– А ты женат. И что? – резко и неожиданно жестко ответил Олег.
Я криво усмехнулся:
– Да уж, чья бы корова мычала. Ты… меня удивил. Я думал, что у Ноны все нормально с мужем.
– Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
– По-своему, – эхом отозвался я.
Пальцы судорожно стиснули конверт. Я нашел в себе силы вытащить фотографии и еще раз всмотреться в изуродованные трупы, пытаясь узнать тех людей, с которыми когда-то общался, учился, работал. Окровавленные куски плоти ничем не напоминали Олега Викторовича с гордой аристократичной осанкой прямо-таки дореволюционного врача и ухоженной гривой седых волос или Людмилу Георгиевну, которую я многажды видел с дочкой Ноной в гостях у отца. Я так и не смог опознать саму Нону, хотя частенько видел в больнице ее пышную, но очень женственную фигуру. Чтобы отвлечься от искалеченных тел, я стал рассматривать надписи кровью на стенах. Сатанинская неграмотная банальщина. «Hell came here», «Kill`em all», «God forgot you all»…
Но тут одна фраза вызвала ощущение дежавю. Я застрял на ней, пытаясь вспомнить, откуда я знаю это словосочетание. Что-то в этих словах было неправильным. Казалось, что в написание закралась ошибка. И она совсем не случайна.
«Healter Skelter».
Неожиданно в памяти словосочетание озвучилось знакомым голосом. Сэр Пол Маккартни пропел:
When I get to the bottom I go back to the top of the slide
Where I stop and I turn and I go for a ride
Till I get to the bottom and I see you again.
Do you, don't you want me to love you
I'm coming down fast but I'm miles above you
Tell me tell me tell me come on tell me the answer
You may be a lover but you ain't no dancer.
Helter skelter,
Helter skelter,
Helter skelter.
– Твою мать, – зашипел я и выдал еще с десяток самых забористых матов.
– Ты чего? – ошалел Олег.
– Сиди, я сейчас.
Почти бегом добрался до комнаты, где стоял музыкальный центр. Рядом угнездились высокие стопки компакт-дисков. Я пробежался пальцами по корешкам – ABBA, Aerosmith, Aina, Avantasia, Axel Rudi Pell, Ayreon, Blind Guardian… – и выудил два диска Битлов, известнейший «Белый альбом». Перевернул
