забыть эти милые черты — они снились ему все три долгие года разлуки. Сколько раз он представлял себе их встречу, представлял, как обнимет её, прижмет к себе, заглянет в очаровательные глаза, осторожно проведет пальцами по лицу, чтобы ощутить каждую впадинку, каждый выступ, каждую дрожащую жилку. Но, похоже, сейчас он не сможет перекинуться с ней даже двумя словами: на углу кафе снова, как страж, застыл Томас Пейн, приняв все ту же монументальную позу со скрещением рук. Даже отсюда видно, сколько в его взгляде подозрительности и недоброжелательности.

И все же Тони осмелился заговорить с Лиззи, краем глаза следя за Пейном. Заговорил полушепотом, стараясь почти не раскрывать губ: вдруг Пейн читает по губам, а Тони совсем не хотел неприятностей для Лиззи. Однако как трудно сдержаться!

Лиззи тоже, он видел, была взволнована. Она все-таки узнала его, не смогла забыть! И как невыносимо быть рядом и даже не сметь прикоснуться друг к другу.

Тони с Лиззи подошли к номеру. Девушка жестом остановила его, открыла дверь и вошла внутрь. Тони наполовину скрылся от взгляда Пейна, но войти в помещение не решился — он мог просто сорваться, броситься к ее ногам и начать целовать их. А это в странных и непредсказуемых обстоятельствах было бы настоящим безумием. Сейчас Тони только и оставалось, что скрытно любоваться своей возлюбленной и искоса контролировать Пейна.

Лиззи, едва вошла в комнату, забыла про постель, прижалась грудью к притолоке двери со стороны, незаметной для мужа, и вволю отдалась распиравшим ее чувствам. Она быстро и почти бессвязно, сквозь прорывающиеся стоны и вздохи, заговорила. И столько было любви в ее словах, столько радости и вместе с тем боли.

— Но Лиззи, Лиззи! — не удержался и Тони. — Почему? Почему ты с ним?!

— Не спрашивай, Тони, не спрашивай, мой любимый! Я уже не та, совсем не та! — говорила девушка и плакала.

— Лиззи! Лиззи! — от волнения Тони задыхался. — Но почему мы не можем уехать? Я же приехал за тобой, Лиззи, за тобой!

— Нет, нет! Нельзя, Тони, нельзя! Уже нельзя! — разрыдалась она снова. — И тебе оставаться здесь нельзя: тут смерть, тут кругом смерть, Тони. Уезжай!

— Без тебя я никуда не поеду, Лиззи, никуда!

Девушка была в отчаянии.

— Милый, прошу тебя: уезжай и не спрашивай ни о чем. Пожалуйста, Тони, пожалуйста!

Они не договорили. Тони заметил, что Томас Пейн, очевидно, встревоженный тем, как долго затянулось вселение, направился по тропинке прямо к ним.

Тони сказал об этом Лиззи, и она быстро бросилась стелить постель.

Когда на пороге вырос Пейн, Лиззи уже вытерла слезы и протирала на тумбочках пыль.

— Почему так долго? — спросил он сурово.

— Здесь так много пыли, — ответила ему Лиззи, пряча воспаленные глаза. — Ты же знаешь, тут давно не было постояльцев.

— Ладно, иди. Хватит вылизывать, — Пейн пристально посмотрел на Тони и, когда Лиззи вышла, злорадно ухмыльнулся и сказал:

— Желаю молодому человеку спокойной ночи. Главное — запритесь покрепче. Городок наш хоть и маленький, но беспокойный. Новым людям бывает в нем не совсем удобно.

— Спасибо за предупреждение, — не отводя взгляда от глаз Пейна, произнес Тони. — Воспользуюсь вашим добрым советом.

Пейн вышел, и Тони сразу же затворил за ним дверь на щеколду.

Как все странно в этом Лиссонвилле, подумал, оставшись наедине. Поначалу его никто не хотел сюда подкинуть, затем дивное скопище уродцев, ходившее за ним по пятам, потом скованная Лиззи и этот Пейн со своими загадочными намеками.

А атмосфера? Какая-то душная атмосфера, какое-то непонятное ощущение чего-то необычного.

И животные… Как он сразу не обратил внимание: ему по пути не встретилась ни одна собака, ни одна кошка. Он не вспомнит, слышал ли вообще в городке щебетанье обыкновенных воробьев? Сухой, спертый воздух, обветшавшие постройки, больные люди, странный Пейн, измученная Лиззи.

Тони стало душно. «Что здесь происходит, черт возьми?»- задавался он одним и тем же вопросом и не знал на него ответа.

Стемнело. Тони забрался в постель, попытался еще раз проанализировать увиденное и услышанное, но так и не смог прийти ни к какому разумному объяснению происходящего. Все было слишком неопределенным, слишком таинственным и необъяснимым.

Что он будет делать? Лиззи явно не любит мужа, было сразу понятно. Может, Пейн держит ее силой, чем-то привязал к себе: долгами, угрозами, страхом?

Ближе к полуночи Тони услышал за дверью отчетливые шаги. Казалось, кто-то, крадучись, бродит под окнами, стараясь остаться незамеченным.

Иногда на окно, освещенное яркой полной луной, нет-нет, да и ложилась чья-то тень.

И вдруг Тони послышалось, как что-то звякнуло. Так, словно кто-то зацепил ногой пустую банку из-под пива. У Тони был отличный слух. Приподнявшись на кровати, он прислушался. Звон не повторился.

И все равно Тони встал, оделся, приблизился к окну и выглянул из-за занавески. Как будто никого.

И вновь, как показалось ему, по земле скользнула чья-то тень.

Тони откинул щеколду и рывком распахнул дверь. Метрах в двадцати — двадцати пяти от его домика стояли те самые пять или шесть человек, которых Тони принял за больных. Они стояли как вкопанные и неотрывно смотрели на Тони. Огромная круглая луна была у них за спинами, поэтому ни их глаз, ни выражения лиц видно не было.

Тони испугался и резко захлопнул дверь. Он же у них на виду! Он же для них полностью открыт, беззащитен!

Тони поначалу растерялся, но потом постарался взять себя в руки. Не ясно, что они задумали, но он им так просто не дастся. Он будет защищаться, будет драться! Не на жизнь, а на смерть. В том, что Лиззи стала такой, он убежден, немалая доля и их вины. Это они забрали у него Лиззи, они сделали ее такой!

Тони попытался собраться с духом и трезво оценить ситуацию, но у него было так мало времени: кто-то уже стал дергать ручку двери, кто-то царапать оконное стекло.

Тони сорвал с места деревянную кровать и подтащил ее к двери, забаррикадировав вход. На кровать