– Для осанки полезно, – сообщает Мэг и заводит руку за спину Джейд, помогая ей выпрямиться, но не касаясь, ведь это чревато обвинением в домогательствах ко временному сотруднику.

Джейд послушно выпрямляет спину, садится на табурет верхом, берет у Мэг конверты и листовки, терпеливо выслушивает инструкции: что с этим делать, какой нужен результат, бла-бла-бла. Листовки бледно-зеленые, насчет общественного опроса, призванного ограничить воздушное движение над Пруфроком.

Обхохочешься!

– Извините, Шерлок. – Джейд облизывает конверт номер один, кладет в сторонку – запечатанные будут в отдельной стопке. Потом берет второй, отчаянно стараясь, чтобы сгиб получился аккуратным.

Конвертов примерно сорок или около того. Мэг пристально наблюдает за ней, хмыкая, когда Джейд тормозит, и одобрительно мурлыча, когда работа двигается успешно. Солнце садится, и верхний электрический свет затмевает дневной. Телефон звонит, попискивает радиосвязь, шаркают по полу ноги, а волосы Джейд, намазанные кремом для обуви издают едкий, дурманящий запах, от которого ее клонит в сон.

На цифре сто четырнадцать Джейд касается лбом крышки стола, надеясь передохнуть, но Мэг откашливается, типа, не спать, и Джейд вздрагивает, откидывается назад.

– Сколько времени прошло?

– Работай, пока работается, – велит Мэг. – Будем надеяться, твоя нагрузка шерифа устроит.

– Прекрасно. – И Джейд случайно-нарочно надрывает листовку, которую старается аккуратно сложить.

– В утиль. – Мэг жестом посылает Джейд к урне на другом конце комнаты, рядом с принтером – та же модель, что и в библиотеке, возможно, заказывали у одного поставщика, и Джейд, волоча ноги к своему табурету, понимает: рвать листки нет смысла, если всякий раз придется таскаться к урне. Но спине и правда лучше. Может, табурет – не такое вредное изобретение, как ей всегда казалось.

– Чем пахнет? – спрашивает Мэг несколько минут или часов спустя, прерывая сон, в который медузой погрузилась Джейд. – Ты, случайно, не пролила бензин на… – Кнопкой своей ручки она тычет в свернутый комбинезон.

– Машину я не вожу, – отвечает Джейд скрипучим голосом. – А газонокосилку мне не доверяют.

– Пожалуй, разумно, – соглашается Мэг и вновь погружается в компьютер.

Через сто тридцать заклеенных конвертов, когда на столе опасно громоздятся уже четыре стопки, в комнату, распахнув двери, как в салуне на Диком Западе, входит Харди.

– Меган, мне надо… – начинает он и осекается, увидев Джейд.

– Шериф, – приветствует его Джейд, платя той же монетой – он напугал ее вчера вечером.

– Чем ты здесь занимаешься?

– Общественными работами, – выпаливает Джейд.

– Она раскладывает листовки по конвертам, сэр, – поясняет Мэг, глядя на Харди поверх очков и давая понять, что здесь он только мешает, в приемной ему делать нечего.

– Ясно, ясно. – Шериф потирает нос тыльной стороной ладони, выросшая за шесть часов щетина шуршит о жесткий воротник рубашки.

– Все норм… – спрашивает Мэг, заканчивая предложение глазами.

– Из штата понаехали. – Харди пожимает плечами, словно браться за дело о смерти Основателя ему не хотелось. Чтобы показать, насколько спокойно он к этому относится, Харди вешает коричневую куртку на не украденную Джейд вешалку, сверху водружает официальную шляпу с плоскими полями, срывает с себя ремень и швыряет на боковую стойку с документами с такой силой, что Джейд становится страшно: вдруг его служебный револьвер выстрелит ей прямо в живот.

– Можешь идти, – разрешает Харди. – Ночь предстоит длинная.

– Как же я весь кайф пропущу? – усмехается Мэг.

– Не знаю, что бы я без тебя делал. – Проходя мимо ее стола, Харди достает из кармана рубашки что-то кургузое и черное, кладет в стаканчик для карандашей из проволочной сетки на столе Мэг и для верности дважды хлопает по ребру стаканчика. – Если позвонят…

– Перенаправить через коммутатор, – заканчивает Мэг. – Узнать, кто звонит, и сообщить вам.

– Моя верная Пятница, – говорит Харди и несется дальше.

Джейд понятия не имеет, что это за порнографическая кличка, да оно ей и ни к чему.

В коридоре Харди останавливается, ослабляет узел коричневого галстука, который Джейд заметила только сейчас.

– Ты вроде должна начать завтра, – вспоминает он, и голос его гремит на весь участок.

– Я ранняя пташка, – парирует Джейд, сверкая зловещей улыбкой.

– Ну и ешь своих червячков… – Харди исчезает в конце коридора, на ходу развязывая галстук.

– Разве так себя ведут приличные девушки? – с укоризной замечает Мэг, не удостаивая Джейд взглядом.

– Я женщина, услышь мой рев! – цитирует Джейд австралийскую певицу Хелен Редди и страстно облизывает очередной конверт, представляя, что язык изодран в клочья, а по зубам сочится кровь.

Через час Джейд уже на седьмой пачке, и работе не видно конца и края. Стоит поднять голову, ей мерещатся бледно-зеленые листовки. Угол стены возле принтера – гигантская складка, и сама Джейд словно находится внутри белого конверта. У табурета, к которому она приклеилась, липкая поверхность, потому что ее облизал огромный язык. А Мэг – жирная копна черных волос, они упали вниз, спутали все бумаги, и Джейд не может их ни подцепить, ни оттолкнуть прочь.

Она поднимает руку, и Мэг тут же откликается.

– Да?

– Туалет?

– Спроси как следует.

– Могу ли я посетить кабинку в женском туалете, который знаю так хорошо, что лучше некуда? – спрашивает Джейд, полностью признавая поражение. – Ту, которую я мою последние несколько…

Мэг проводит ее по коридору.

– Секретарша и по совместительству дежурный конвой, – язвит Джейд. – Обслуживание по полной программе.

– Не стесняйся, лезь прямо через окошко, – парирует Мэг, – решетка проржавела насквозь.

– Ночь – эмбрион, – декламирует Джейд и заходит в кабинку. Потом моет руки, мельком видит свое отражение в зеркале. – Девочка-ужастик спешит на помощь, все выше и выше…

Мэг отводит ее назад в приемную, и Джейд кажется, что это камера, а ее город – тюрьма.

Отличный был план – нарыть в участке информацию о том, что творится в Терра Нове, ага. Но проходя с мрачным видом мимо стола Мэг, Джейд все-таки засекает, что на проволочном стакане для карандашей, куда Харди положил неизвестно что, написано: РАСШИФРОВКА.

Так-так-так!

– Может, я что-нибудь другое поделаю? – скулит Джейд.

– Закончишь с объявлениями – налепишь марки, – отвечает Мэг, глядя прямо на Джейд, возможно, хочет, чтобы та отвела взгляд.

– Значит, лижем дальше. – И Джейд опять садится на табурет.

Еще две стопки – она будет орудовать до седьмого пота, фантазирует Джейд, и тогда клейкую сторону марки можно увлажнять у себя под мышкой, а потом лепить марку на конверт. Развлекаемся как можем!

Теперь вымазанные пальцы Джейд оставляют на непорочно белых конвертах серые разводы – ничего страшного, жители Пруфрока поймут, что конверты заклеивал человек, а не машина…

Хотя кому какое дело? Кого вообще волнует вся эта канитель?

Немного погодя Джейд вновь опускает голову на стол, чтобы хоть на миг вырваться отсюда, забывает, что и не думала спать, и вдруг видит, что она в полном одиночестве, будто ее засосало в какое-то пространство, где заправляет слэшер Фредди.

Она смотрит на дверь – нет ли там блеющей овечки? На другую – не выползает ли через нее мешок для трупов? Переводит взгляд на бачок с питьевой водой