бригады изменилась. Ее полки при общем развале фронта стали одним из монолитных и боеспособнейших соединений Российской армии. В связи со стремительной национализацией частей чехи снова начали носить бело-красные ленточки. Но они не нашивали их вокруг околыша, а чаще всего подкладывали маленький кусочек бело-красной ленты под российскую кокарду. Встречались и варианты, когда чехословацкие стрелки обшивали лентой всю кокарду. На погонах впервые появилась шифровка по полкам — 1 Ч-С и 2 Ч-С. Несмотря на боеспособность чехословацких частей, Временное правительство, как это ни покажется странным, сначала не было заинтересовано в их дальнейшем развитии. Ряд влиятельных промышленников не хотели терять квалифицированных чешских рабочих из числа пленных. Тем не менее в мае 1917 года было принято решение о развертывании бригады в Чехословацкую дивизию с полагающейся артиллерией и инженерными частями. Правда, издание соответствующего приказа затянулось.

В июньском наступлении Юго-Западного фронта Чехословацкая стрелковая бригада должна была впервые использоваться как обыкновенная пехотная часть. Полки бригады начали сосредотачиваться у города Зборова. Туда же прибыл и вновь сформированный 3-й полк. Его командир полковник Н.П. Мамонтов, проникшись гуситскими традициями, ввел в полку особую форму.

Общая численность Чехословацкой бригады перед наступлением составляла 3580 офицеров и стрелков. Ее полки должны были наносить отвлекающий удар. Но, к удивлению командования, бригада, потеряв 190 человек убитыми и пропавшими без вести, а также около 800 раненых, прорвала фронт противника, заняв все три линии обороны и захватив 3232 пленных, 21 орудие, 40 пулеметов и т. д. Все это совершалось при слабой поддержке артиллерии и почти без пулеметов, гранат и окопных орудий. «Товарищи» из 13-го и 22-го Финляндских стрелковых полков, передавая фронт чехам и словакам, постарались привести пулеметы в негодность, а патроны и гранаты просто закопали. Кроме того, «революционные» солдаты соседних полков, когда бригада двинулась в атаку, обокрали вещевые мешки, оставленные чехами и словаками в окопах.

Чехословацкая атака произвела огромное впечатление на французского военного атташе Табуаза. Как он выразился после боя, ему довелось видеть атаки армий многих стран и народов: англичан, французов, немцев, бельгийцев, сербов, турок, сенегальцев и т. д. Но в чехах и словаках его поразило вдохновение и тактика наступления. В чем заключалась специфика чехословацких частей, видно из мемуаров: «Тактика наших разведок уже давно отказалась от старых правил и использовала правила, которые сами по себе развились и менялись во множестве вариантов. Это была тактика небольших групп и отрядов из слаженных товарищей, каждый из которых знал, где его место, направление и задача; эти маленькие группы, «боевки», из 6—12 человек были непобедимы в своей боевой исполнительности, гибкости, быстроте движения и маневра. Штыки и гранаты были их главным оружием — лопатки не использовались из-за недостатка времени на окапывание. Каждый боец знал свою задачу и был готов ее наверняка исполнить. Эта тактика развивалась с периода Чешской дружины и в полной мере проявила себя впервые в битве объединенной бригады… В одно мгновение появились из окопов фигуры наших добровольцев и исчезли в неровной местности. Используя овраги и борозды, они вихрем добрались к окопам неприятеля. Их же защитники еще были в укрытиях, спасаясь от артиллерийского огня. Темп атаки был сумасшедший, полный энергичной силы. Не успел неприятель вывести своих солдат из укрытий наверх в окопы к пулеметам, как мы уже были там; в первой, второй и третьей линиях кипел рукопашный бой; партии-«боевки» выбивали и добивали дезориентированных защитников».

Часть 7

Эволюция фронтального удара на западном театре войны

Переход к позиционной войне на западном театре

Уже в маневренных операциях 1914 г. внимательный наблюдатель мог бы усмотреть все признаки предстоящей стабилизации фронта на западном театре. Он раньше всего увидел бы бессилие фронтальных атак, попыток прорыва и угроз охвата и обхода. После пограничного сражения германское главное командование решает не только изменить направление своей обходящей группы армий правого крыла, но произвести вместе с обходом и прорыв неприятельского фронта. Однако в сражении на Марне обходящий был сам обойден, а прорыв не удался. В продолжение всего сражения на Марне весь участок от швейцарской границы и до Сен-Миеля оставался неподвижным. Верденский участок держался, невзирая на то, что в период 5—10 сентября он был почти окружен. Во время отхода немцы цепко удержались на р. Эн, отбив все атаки французов. Во время «бега к морю» весь фронт от швейцарской границы и до Суассона также оставался неподвижным. Маневренные конвульсии продолжались лишь на открытом северном фланге, но и здесь фронт быстро уперся в море. Фланги закрылись и вместе с ними закрылись все маневренные возможности. Отныне фланги в расположении противника стало возможным образовывать только насильственным путем, только путем фронтального прорыва.

Еще в ноябре 1914 г. Жоффр в одной из своих директив писал:

«Общее наступление всех армий одновременно при сложившейся обстановке возможно лишь с того момента, когда сильным ударом в одной точке мы прорвем расположение противника и этим заставим его начать постепенное очищение фронта прочими войсками. Действуя иначе, мы рискуем лишь рядом бесполезных усилий, подобных тем, которые имели место за последние недели в разных армиях» (директива от 29 ноября 1914 г.).

Хотя «прорыв» и назван, но он не подкреплен никакими исчерпывающими указаниями о том, как этот прорыв произвести, В довоенных уставах главы «о прорыве» не было. Это был период всеобщей растерянности. Ряд авторов — Люка, Пьерфе и др. — художественно описывает смятение умов во Франции. Старая, военная теория обанкротилась. Новая военная обстановка, созданная всем предшествующим ходом подготовки к войне, стихийно разорвала старую теоретическую оболочку. Косная же, консервативная французская военная мысль, воспитанная в догматических нормах и шаблонах, оказалась неспособной быстро проанализировать и оценить новые условия борьбы и приспособиться к ним. Понадобилась длительная суровая практическая школа, стоившая неслыханных жертв, пока французы постигли «новые секреты» войны.

Это состояние растерянности наблюдалось и в Германии, но в меньшей мере. Решив после неудачи на Ипре перейти к обороне, германская армия все же сразу поняла все преимущества, которые она может получить от полевой фортификации, проволочных заграждений и пулеметов, организованных в систему обороны. Опыт русско-японской войны, во время которой характерные элементы стабилизации фронта и использования фортификационных сооружений получили большое развитие, был в Германии изучен и усвоен лучше и полнее, чем в других странах. Поэтому германцы быстрее смогли создать свою первую сплошную укрепленную линию, прикрытую проволочными заграждениями.

Школу активной позиционной войны германская армия прошла главным образом под давлением французов в навязанных ей оборонительных сражениях. Мы не будем здесь говорить о ном, что