ним поближе. Может быть, он что-то еще сможет рассказать о бывших обитателях дома на Дорнкрацштрассе? Надо попытаться с ним поговорить. Макс почувствовал, как робкая радость заполняет его душу. Это еще не его величество случай, но это новая возможность не сидеть сложа руки, а действовать.

Катрин подняла сразу.

– Что случилось, шеф? У вас такой радостный голос.

– Приезжайте, Катрин. Есть, что обсудить. Сможете?

– Я же не могу отказаться от возможности отщипнуть кусочек вашей радости. Уже в пути.

Выслушав сообщение шефа, Катрин сказала:

– По-моему, Брунс торопится выдать желаемое за действительное. Хочет побыстрее закрыть дело. Очень интересно, передаст ли он старику Шмелеву тело для захоронения.

Макс оценил ее рассуждения и сказал:

– Некоторое время еще подержит для проведения следственных действий, а потом передаст. А что тут необычного, Катрин?

– Я думаю, старик мог ошибиться. Я помню лицо убитого. Его черты трудно описать. Что-то маловыразительное, одутловатое. Собственно, у вас есть снимок этого лица, шеф.

– Снимок есть, но старик видел тело воочию.

– Правда, в необычных одеждах, – Катрин ухмыльнулась. – Надо ехать к старику. Отличная возможность что-нибудь выведать.

Макс подивился, что помощница уже мыслит его категориями. Она как будущий следователь уже поняла, что у него нет того ресурса, какой есть у государственной машины. Сказал:

– Для этого я вас и пригласил, Катрин. Тем более, что старик имеет русские корни и, вероятно, не забыл русский. Вы с ним и поговорите на родном, так сказать, языке. Это располагает к откровению.

***

Они быстро отыскали дом старика Шмелева. Сначала за дверью послышались шаркающие шаги, а потом распахнулась и сама дверь. Седой высокий старик удивленно посмотрел на молодых людей и спросил:

– Кто вы, господа? Я вас не знаю.

Макс ответил традиционно:

– Я частный детектив Макс Вундерлих, а это моя помощница Катрин Бергер.

Старик долго молчал, раздумывая, что ему делать дальше. Еще ни разу в жизни ему не приходилось иметь дело с частным детективом. В течение всей жизни он предпочитал обходиться без представителей правопорядка. А если уж такое случалось, обращался в полицию. До сих пор слова "частный детектив" ему доводилось слышать только в сериалах. Ответил стандартно:

– Чем обязан, уважаемые?

Макс решил поднять степень доверия старика:

– Господин Шмелев, вообще говоря, я от инспектора Брунса. Знаете такого?

Это было, конечно, не полной правдой, но по лицу старика пробежала тень догадки.

– Так вы по поводу смерти Эрнеста?

– Да, господин Шмелев.

– А что тут еще обсуждать? Я видел сына в морге. Он выглядел ужасно. А как еще может выглядеть наркоман?

– Мы видели, как он выглядит, господин Шмелев, – глухо проговорил Макс.

– Вы как-то сотрудничаете с инспектором Брунсом? – неприветливо продолжал старик.

– Не совсем так. Мы занимаемся своим делом, а Брунс позволил нам просто убедиться, что убитый в доме семейства Адамсов не тот человек, которого мы ищем. Вот так мы и увидели вашего сына.

– Допустим, так что же нам обсуждать? – продолжал упорствовать старик.

Макс подал знак Катрин, и она по-русски спросила:

– Вы русский, господин Шмелев?

Старик встрепенулся и почти без акцента по-русски ответил:

– Не совсем так, уважаемая дама. Мой отец русский, а мать немка. Обоих уже нет в живых.

– Катрин оживленно ответила:

– Как замечательно. Мы с вами чем-то похожи. А я русская немка, только у меня отец немец, а мать русская.

Старику Шмелеву было понятно, что такое русская немка, и он сказал:

– Есть разница, уважаемая дама. Вы, пожалуй, появились в Германии недавно, а я здесь родился, и вы, безусловно, говорите по-русски лучше, чем я.

Прием сработал, и старик Шмелев снова по-русски сказал:

– Чего же мы стоим, господа? Входите в дом.

Катрин подала знак Максу и, пока они раздевались, сказала, обращаясь к хозяину:

– Только, господин Шмелев, с этого момента переходим на немецкий, потому что мой шеф не понимает по-русски.

Старик усадил их в небольшой комнатке и вопросительно посмотрел на Макса. И в этом взгляде было написано: "Хотя твоя помощница и русская, мне непонятно до сих пор, зачем вы пришли". Макс решил сразу взять быка за рога.

– Если честно признаться, господин Шмелев, я не верю, что в морге ваш сын. Вы не могли ошибиться?

– Какие у вас основания, господин Вундерлих, так утверждать? Эрнест давно пропал и вплоть до вашего прихода не появлялся. Я его опознал. И что мне теперь думать?

– Я спрошу так, господин Шмелев. Вас не удивляет, что именно в этом доме обнаружили тело вашего сына? Вы знаете что-то о прошлом этого дома?

– Когда-то в этом доме жила первая любовь моего отца Анастасия Севрюгина, тоже из русских эмигрантов.

– Откуда вы об этом знаете?

– Мне рассказывал сам отец Иван Шмелев. Ничего у него из этого не вышло, и позже он женился на моей матери.

– Раньше ваш сын бывал в этом доме? Не правда ли, странно? Он ведь наркоман давно, а в этот дом забрел недавно.

– Возможно, он узнал, что старый хозяин продал дом и уехал, после чего осмелился туда заглянуть.

– Но тогда он должен был знать, что у дома новые хозяева. Не так ли, господин Шмелев? Тем не менее он туда проник.

– Не знаю, что и сказать, господин Вундерлих. А если это не мой сын, то кто же?

– Я пока тоже не знаю, но подозреваю, что убитый как-то связан с моим делом.

– Так что же вы хотите от меня, господин Вундерлих?

– Не соглашайтесь, по меньшей мере, в ближайшее время забирать тело вашего сына. Боюсь, что вы похороните не того человека.

– А где же мой сын и что я скажу инспектору?

Макс молчал, не зная, что ответить старику. Где та золотая серединка между тем, в чем он уверен, и тем, о чем не имеет ни малейшего понятия? Какой должна быть "ложь во благо"? Что-то надо было ответить.

– Я думаю, господин Шмелев, что вы должны потянуть время. Скажите, например, инспектору, что вы хотели бы еще раз взглянуть на тело, что у вас возникли сомнения. У вас ведь были сомнения по поводу одежды на убитом?

– Да, были.

– Вот видите. Тем не менее вы признали, что это ваш сын. Я, в свою очередь, попробую как можно быстрее разобраться с возникшей ситуацией.

– Вы найдете Эрнеста?

– Не уверен. Но надеюсь, мне удастся доказать, что убитый не Эрнест. Кстати, вы могли бы мне дать какое-нибудь фото вашего сына?

Старик кивнул и продолжал молчать, и Макс решился на новый ход.

– Скажите, господин Шмелев, не могли бы вы рассказать о тех событиях, которые непосредственно