– Стой, кто идет! – вскинулся в мою сторону один из солдат.

– Свои, Степан! – кричу в ответ запыхавшимся голосом.

Черт, что-то я как-то сдал из-за этого дурацкого поста. От особняка бурмистра до мостка пробежал всего-то метров триста, да еще с короткой остановкой, а дыхалка уже подсела.

Степан узнал мой голос и отвел в сторону ствол со штыком. Я с разбегу растолкал толпу и припал на одно колено около лежащего солдата.

– Никита, – раздался голос Семена Петровича из толпы, – ему варнак кистенем голову проломил.

Треуголка и парик валяются на снегу чуть в стороне, снег под головой набух кровью. Касаюсь пальцем губ Никиты. Вроде дышит.

– Вы двое! – тыкаю пальцем в ближайших. – Скидывайте кафтаны, сообразите носилки. Быстро!

– Я Памятника в роту отправил, тревогу поднимать и чтоб факелы принес. У него ноги легкие, быстро обернется, – сообщил Семен Петрович.

Будто услышав слова старого солдата, где-то в глубине гостиного двора барабаны забили тревогу. М-да, реакция на стрельбу прямо мгновенная, ага. Сколько прошло времени? Пять минут? Больше?

Открываю ранец Никиты, шарюсь в поисках полотенца. У моих у всех должны быть. Я им всю зиму плешь проедал на тему, что в морозы надо всегда быть сухим, чтобы не простыть. И вот, купил каждому за свой счет. В Пскове это недорого. Хотя, конечно, такое транжирство ткани для местных – барские замашки.

Ощупываю рану. Плохо дело. Голову действительно проломили, четко прощупывается вмятина у виска и острые края осколков кости под кожей.

– Как все случилось? Почему сразу не перевязали?

– Ну как… Поручик Нироннен, значитца, принял решение менять караулы каждый час. Чтобы, получается, люди не успели замерзнуть и не задремали на постах от усталости. Дюжина греется в караулке, по паре стоит у каждого входа в гостиный двор, пара во дворе, две пары у моста – одна на этой стороне, другая на той. Еще одна пара ходит рундом вместе с Ефимом от площади вокруг гостиного двора и обратно. Первыми Ефим поставил дежурить смирновских, через час отправил их спать и вывел свое второе капральство, наше то бишь. Где-то через полчаса как заступили это все и случилось, да!

– Семен Петрович, ну что ты мне жилы тянешь? Быстрее говори! – обстоятельное мямленье старого солдата выбешивало.

Со психу дернулась рука, и Никита тихо захрипел. Тише, тише, родной! Потерпи, я сейчас, уже почти закончил.

– Я как пальбу услышал – дюжину сюда из караулки привел, – быстро заговорил Ерема. – Вон оттуда, от тех домов пришла шайка, Петровича просто в снег толкнули, а Никиту гирькой по голове. Мушкеты отобрали. С той стороны Степан и Алешка стояли. Они, значит, и пальнули.

– Попали?

– Я попал, – хмуро сказал Степан. – Алешка – мимо.

– Шайка сразу наутек. Подстреленного под руки и туда махнули, за стройку, вон к тем лачугам. Мушкет Петровича бросили, второй с собой утащили. Ефим с Букой и Занозой вдогонку бросились. А вон они, гляди, возвращаются.

Я закончил перевязку.

– Носилки сюда!

Пара солдат положили на снег рядом с раненым конструкцию из двух ружей и своих кафтанов. Я приподнял Никиту одной рукой под голову, второй перехватил под спину.

– Ноги берите. Раз, два, взяли! Все, тащите к цирюльнику, братцы. Нежно, не растрясите! Авось обойдется!

Выпрямился, протер окровавленные руки снегом и в упор посмотрел на Семена Петровича.

– Петрович! Ну как так-то?

– Виноват! – буркнул старый солдат. Глаз не видно, треуголка бросает тень на лицо.

Делаю шаг к нему.

– Ты почему не стрелял? Первый раз в карауле?

– Стой, кто идет? – окрикнул Степан подошедшую тройку солдат.

– Свои!

Ну да, Ефима трудно не узнать. Его медвежий силуэт хорошо виден на фоне снега. Но Степан молодец, службу знает. А вот Петрович…

Резко поворачиваюсь и шагаю навстречу Ефиму.

– За факелами послали? – спросил тот с одышкой.

– Скоро будут. А у вас как? Не догнали?

– Да где там! Они вон, за стройкой, к тем батрацким лачугам свернули. А там… Теснота, мусор, под снегом всякого хлама навалено, только ноги себе в темняках переломаем. А они там где-то заныкались, нутром чую!

Барабаны вдалеке смолкли. От гостиного двора в нашу сторону трусцой бежали два десятка солдат капрала Смирнова. Из-за их спин вынырнул всадник и во весь опор погнал коня к нам, обгоняя цепочку солдат.

– Ефим! – зло бросаю я в лицо крестному. – Как так вышло, что мои люди заступили в караул, а я про то не знаю?

– Хорошо спросил, Жора! – в тон мне ответил Ефим и ухватил меня своей лапищей за шею. – Как так вышло, что у тебя людей убивают, а ты шляешься незнамо где?

– Остыньте, мужики! – оттеснив стоящего рядом с Ефимом Белкина, между нами ужом ввернулся Ерема. – Вон, Памятник факелы тащит! Ща найдем душегубов!

Мы расцепились. Ефим зло сплюнул под ноги. Я быстро огляделся. Ага, вон пара солдат топает на ту сторону моста, к руинам. Правильно сообразили, караул-то никто не отменял. Остальные кучкуются плотной группой, растопырив штыки во все стороны, и галдят, как чайки. Шумно. Забытый всеми масляный фонарь так и стоит одиноко в сугробе рядом с кровавым пятном.

Всадник опередил набегающее капральство Смирнова и приблизился к нам. Узнаю фигуру капитана Нелидова.

Командую:

– В две шеренги стройся! – и занимаю свое место на правом фланге.

– Доклад! – рычит осадивший коня Нелидов.

Одет он легко. Один только не до конца застегнутый камзол и легкие красные панталоны. Видимо, в чем был – в том и выскочил. Да и конь без седла. Торопился наш капитан, не то что этот увалень Семен Петрович…

Ефим делает шаг к коню:

– Нападение на караульных. Шайка, около пяти человек. Местные. Видимо, из батраков со строительства. Караульные палили, подранили одного и обратили в бегство. Догнать по темноте не смогли, там черт ногу сломит, а они среди этих бараков все лазейки знают. Думаю, никуда не ушли, там затаились.

– Подробности!

Ефим повернулся к наспех построившейся шеренге. Степан сделал шаг вперед:

– Они тут еще при прошлом карауле крутились. Когда мы менялись, стояли вон там, у той кучи камня и в нас пальцами тыкали. Потом ушли. Я на той стороне моста стоял, все в сторону замка смотрел. Услышал крик, оглянулся – а тут они наших опрокинули и ногами пинают. Мы пальнули – они на утек.

Шумно топая по снегу, подоспело капральство Смирнова. Нелидов спрыгнул с коня и не глядя бросил повод в сторону, который тут же поймал выскочивший из строя Семен Петрович. Ишь ты! Шустрый, когда не надо!