Васька перестала храбриться и теперь крепко прижимала к себе мистера Счастливчика. Бомбожопки шёпотом перепикивались с матерью.

— Давай, блядь, давай, — шептал себе под нос майор Оров. — Хорошо идём, — а Дед Бигдик тихонечко молился Ракульскому богу.

Всё шло по плану. Всё шло хорошо.

Винты взбивали воду и вокруг стоял характерный гул, но тут вдруг: Бульк! — и я услышал какой-то посторонний звук. Точно посторонний; он прозвучал чуть в отдалении. Как будто бы рядом с подлодкой ёбнулось что-то очень большое и тяжёлое.

Судя по реакции людей, этот звук услышал не я один.

Мина? Так может прозвучать взрыв подводной мины?

— Что это было? — спросил я Вышегора.

— Не знаю. Не вижу, — Вышегор задумался. — Быть может какая-то речная химера?

И тут раздался железный лязг обшивки. Задницу подлодки буквально выдернуло на поверхность. В иллюминаторы я увидел, как уровень воды начал стремительно падать…

* * *

ВВЕРХ

— Ну ты и сучара, конечно! — дед Пиксаров оттолкнул внучка от штурвала. — Ты что натворил-то, гадёныш⁉ Куда натыкал⁉

Тут кухня резко дёрнулась и начала крениться в сторону. Ещё пара секунд и пол наклонился под углом в сорок пять градусов.

— Твою же мать!

Дедуля Пиксаров скатился вниз, упёрся ногами в кухонный сервант, открыл смотровой лючок в полу, а там…

— Ох ё-ё-ё-ё.

А там, на натянутой якорной цепи, болталась подлодка. Будто бумажный кораблик на верёвочке, летающая кухня тащила его вдоль по Волге. В тот момент Пиксаров подумал о том, что у его внучка настоящий талант. Чтобы вот так, с первого раза, да не глядя забагрить подводную лодку…

— Петя! — закричал он. — Жми красную кнопку!

— Ыы-ы-ы-ыы!

— Жми, я сказал! Жми, жирная жопа, жми!

Пиксаров снова посмотрел вниз. Люк подводной лодки открылся и из него вылезла голова человечка. Человечек явно негодовал; орал что-то.

— ЧЕГО⁉

Тут человечек перестал орать и рядом с его головой возникло гигантское белое облачко, будто бы в комиксах. «ОТСТЕГНИ ЯКОРЬ СКОТИНА» — проступили на облачке крупные печатные буквы.

— Да как же я его тебе отстегну-то? — сказал Пиксаров, тяжело вздохнул и посмотрел на внука. — Петя, твою мать! Ты там жмёшь или нет⁉

— Жму-жму!

ПХ-Х-Х-Х-Х! — зашипели горелки. Кухня вновь начала набирать высоту.

— Жми, не отпускай!

— Жму!

ПХ-Х-Х-Х-Х! — очередной рывок и пол наконец-то вернулся в нормальное положение. Пиксаров утёр со лба холодный пол и снова выглянул в лючок. Теперь подлодка болталась уже над водой. «НЕ ОТСТЁГИВАЙ!» — было написано на облачке, — «ПОЖАЛУЙСТА НЕ ОТСТЁГИВАЙ!»

— Ну да, конечно, — сказал Пиксаров. — Щаззз…

* * *

ВНИЗ

Пу-пу-пу, блядь…

Стало быть, улететь из города — не такая уж неосуществимая затея. Вот только как⁉ Как, блядь⁉ На подводной лодке⁉ Как такое вообще возможно⁉ Ну почему на пути к титулу эрцгерцога я вечно следую по самым всратым; самым упоротым маршрутам⁉ Ну почему дорога к богатству и благоденствию вымощена болью и чепухой⁉ НУ ПОЧЕМУ⁉

А впрочем… похуй.

Попробую хотя бы разок просто расслабиться и посмотреть, что будет дальше. Бля буду, это ещё не конец.

— Не бойся, Вась, — сказал я сестре и улыбнулся. — Всё будет хорошо, вот увидишь.

— Не будет! — закричала Васька. — Не будет! — и тыкнула пальчиком в иллюминатор. — Смотри туда! Смотри!

Я посмотрел.

Ох пу-пу-пу…

Ох пу-пу-ру-пу-пу…

Внизу, прямо под нами, я увидел тот самый ужас, который до этого уже успел повидать в роликах местных жителей. Да, это он. Гигантский улей. Сотни, а может быть даже тысячи хитиновых тел, которые ползают друг по другу, пинаются, переплетаются, а может быть даже и эт-самое… ласкаются?

Сейчас мы пролетали ровно над ульем.

— Моё личное бусидо, — прошептал я вслух, еле слышно. — Дорога чепухи и боли, — и ни на миг не удивился, когда в этот самый момент…

* * *

ВВЕРХ

— Э-э-Эх! — Пиксаров размахнулся что есть мочи и в очередной раз рубанул пожарным топором по дереву. Балка чуть хрустнула, подумала о своём, — о балочьем, — затем прогнулась; тут уж затрещала от души, надломилась окончательно и нехилый кусок пола вместе с цепью, якорем и подлодкой полетел вниз…

* * *

ВНИЗ

Мы вошли в улей с омерзительным чвяканьем. Хрустел хитин, ломались панцири и кости, плоть заражённых клонов плющилась под тяжестью подлодки. С каждой секундой мы погружались в эту жужжащую мясную трясину всё глубже и глубже. Глубже и глубже.

Бах! — а это, кажется, была крыша НИИ.

В какой-то момент мы наконец-то перестали падать и остановились. Вышегор выключил двигатели; винты перестали вращаться.

Темнота. Духота. Шебуршание панцирей по металлической обшивке подлодки и мерный гул пчелиного улья со всех сторон. На секунду я подсветил иллюминатор фонариком от телефона — снаружи копошилось месиво из страшных, злющих пчелиных рож.

Васька прижалась ко мне что было мочи, и я почувствовал, как девочка дрожит от страха. Бомбожопки притихли, Вышегор перестал ругаться, Бигдик перестал молиться. Вот только Романов, сука, так и не перестал храпеть.

Все мысленно прощались с жизнью.

Вот только зря.

Ой, зря, ребята, зря.

Я-то в этот момент уже знал, что нужно делать. Последний кусочек мозаики встал на своё место. Подлодки, роды, якоря, боярышник, фургон, медведь, воздушный шар, НИИ и клоны. Ох. Это было похоже на религиозное откровение. Ну… насколько я его себе представляю.

Я понял свой путь. Я понял его отчётливо, ясно и прям вот сразу целиком; одномоментно. Чепуха обрела изящество, а боли, — если уж разобраться, — никогда и не существовало. Я понял: если уж мне предстоит идти по самому всратому маршруту, то я пройду по нему спокойно, гордо и без истерик.

Ну и, конечно, с выдумкой.

Хах, блядь… Ну… Вот честно, в любой другой ситуации я бы сам себе за подобную выходку руки отрубил, но сейчас это было так органично. Так правильно. Логично, — если слово «логика» вообще применима к ситуации.

— Святопрост, — сказал я, — прямо за тобой акваланг. Видишь?

— Вижу.

— Надевай.

— Ага.

— Вышегор?

— Да, Илья Ильич?

— Подай-ка сюда зажигалку. Дедушка Бигдик?

— Ась?

— Тащи мешки со звездоцветом.

Спалить два ляма? Спалить к чертям две сотни квадратов в центре Москвы? Эх, блядь. Ну ничего. Заработаю ещё. Ну… если выживу. А вот если не выживу, то точно не заработаю.

Так что вывод простой, как мне кажется.

— Ну что, будем выкуривать этих тварей?

* * *

МОСКВА. КРЕМЛЬ.

Весь совет Императора таращился на экран здоровенного проектора. Почтенные эрцгерцоги боялись издать хотя бы малейший звук; люди понимали, что за неловкий чих сейчас можно схлопотать бессрочную командировку в Сибирь.

Всё внимание зала было устремлено на картинку.

Сам Император тоже был здесь. По обыкновению, монарх присутствовал через свою младшую дочку, — на лбу Ольги К о