Натали во снах видела своего ребенка. Вот она выходит из тюрьмы, а ее встречает взрослая дочь (или сын). Эти сволочи даже не сказали ей пол. Обнимает и шепчет «мама, как я скучала». Тогда бы не было всех этих страданий. Да, для нее это тоже было страданием. Она не испытывала радости, потроша тела этих девушек. Но и плакать не собиралась над их печальной судьбой, достаточно слез пролито над ее собственной трагедией. Они были лишь инструментом, невинными жертвами, погибшими для благой цели. Ее судьба напугала бы кого угодно. Безотцовщина, нелюбимая собственной матерью, насильно лишенная ребенка и любимого, терпевшая насилие от того, кому доверилась и открылась, лишившая жизни мужа и отсидевшая срок в тюрьме за свои же страдания. Где она теперь? В беспросветной старости, в конце жизни, бессмысленной и жалкой.

Где в этом аду найти символ счастливых воспоминаний –еще один необходимый ингредиент для зелья?

В прошлый раз Натали использовала страницы из магических книг. Тогда, после освобождения, в библиотеке, она впервые почувствовала радость. Но оставалась возможность, что зелье получилось недостаточно хорошим из–за неправильно выбранного символа.

Нужно что–то из детства и молодости. Что у нее было? Отец – самое приятное воспоминание, конечно, до того как лошадиное копыто размазало его голову по траве. Но от отца остался только невзрачный надгробный камень. Возможно, сошла бы пара горстей земли, но могила находилась за два округа от Лима. Сейчас для нее не позволительная роскошь – тратить время на путешествия. Да Натали и не очень–то хотелось, чтобы отец участвовал в этом. Кукуруза… В ее зарослях она провела свои лучшие дни. Ее шелест, острые листья, еле слышный шепот стеблей даже в безветренный день. Натали усмехнулась гениальности этой идеи. Осталось достать пару листьев, и все ингредиенты в сборе.

Кроме главного – по–настоящему влюбленного сердца.

Влюбленное сердце…

Подростки часто говорят о любви, но что они чувствуют на самом деле. Начиная понимать хоть что–то, они думают, что знают все и о любви. Почувствовав первую привязанность, считают, что никто так не любил, и это то самое чувство. Глупые девчонки сами не осознают, что принимают за любовь простое эстетическое удовольствие.

Как отличить настоящую любовь? Говорят, люди чувствуют, как трепещут бабочки в животе… Может, стоит вскрыть брюхо вместо груди? Тогда Натали и проверит. Но в заклятье говорится о сердце. Чувствовала ли она сама этих бабочек, давным–давно, когда держала за руку Калеба? Теперь она уже не помнила. Может зелье так же угнетающе влияет и на память, как на тело? Жизнь до тюрьмы, теперь представлялась ей лишь отдельными мутными кадрами. Натали напряглась, пытаясь восстановить в голове образ Калеба, бывшего мужа, матери, отца… Ничего.

Да плевать! Скоро это все не будет иметь значение!

Теперь сердце именно то, которое ей нужно. Она была уверена в этом. Но оно пока находится в теле девчонки, а не на положенном месте – в ее котле.

Вчера Натали почти удалось выследить ее, если б этот детектив не появился в самый неподходящий момент. И откуда он только взялся? Он же уезжал из города! Вечно путается под ногами.

– Боже, – прошептала Натали и оглянулась. Она сомневалась, имеет ли право к нему обращаться. Но решила, что имеет. Ее страдания авансом компенсировали все грехи.

***

Джерри проснулся рано, еще не было семи. В голове от происходящего вокруг безумия царил бардак: сердца, ведьмы… Полный бред!

Чтоб немного прийти в себя он сделал зарядку: по полсотни приседаний, отжиманий и пресса. Постоял лишние десять минут под душем, стараясь освободить голову ото всех мыслей. Но если ему удавалось вытолкнуть оттуда неизвестную ведьму, представляющуюся ему киношной каргой с бородавкой на носу, то Лина никак не хотела уходить. Она гладила Джерри по щеке, с загадочной улыбкой шептала что–то на ухо и целовала его. В конце концов, ему пришлось крутануть вентиль с горячей водой до минимума. Он выскочил из ледяного душа с криком. Зато это сработало!

Джерри поджарил шесть яиц с беконом до полуготовности, съел половину прямо из сковородки и оставил ее на плите для Сэта. Иначе тот опять позавтракает чипсами или шоколадным батончиком. Джерри улыбнулся. Иногда он ловил себя на мысли, что относится к помощнику как к младшему брату. Он ни разу не пожалел, что взял с собой именно Сэта. Парень не мешался под ногами, четко выполнял поручения, не дал ему расклеиться после смерти Сандора.

Джерри сел на диван, повертел в руках пульт и отбросил его в сторону. Что хорошего может быть по телевизору в семь утра воскресенья?! Быстрей бы приехал криминалист, чтоб взять следы в охотничьем домике. У Джерри закончились идеи, что еще можно предпринять. Только взять преступника по горячим следам, но для этого нужно ждать следующего убийства. Не лучшая идея!

Джерри достал пистолет – родной Глок 27. Обычно полицейские использовали его как запасное оружие из–за малых габаритов. Но Джерри это нравилась его легкость и незаметность под гражданской одеждой, а в руке он лежал как влитой. Ствол всего шестнадцать сантиметров, девять патронов сорокового калибра, высокая точность для такой крохи.

Он разобрал пистолет и разложил детали на столе. Капля масла туда, где тяга от крючка соединяется с коннектором, по капле в пазы, по которым ходят направляющие. Каплю на затвор, и весь ствол тонким слоем снаружи.

Чтобы так кто ни говорил, но Джерри любил свой Глок. Он повторял эту процедуру раз в месяц, хотя многие говорят, что пистолеты этой фирмы в смазке не нуждаются. Пусть говорят. Но Джерри заботился о нем, как о своем теле. Пистолет по сути и был продлением его руки. Может именно из–за этого на стрельбищах Джерри всегда показывал одни из лучших результатов.

В арку просунулась голова с дурацкой натянутой улыбкой.

– Доброе утро! – странным голосом сказал Сэт.

Джерри махнул ему рукой.

– Нууу… раз уж ты не спишь… Короче! Смотри, что я нашел, – Сэт плюхнулся на диван рядом с Джерри и сунул ему под нос открытый ноутбук. – Эти знаки! – он ткнул пальцем в экран, отчего в этом месте по нему пробежала рябь. – Это руны!

На экране открылась таблица с различными закорючками, их названиями и значениями. И среди них и правда были те, которые начертила эта мадам Маргарет, черт ее дери.

– И что с того? – спросил Джерри, как обычно нахмурившись, когда речь заходила о чем–то подобном.

– Тут форум всяких магов…

– Оооой, – протянул детектив.

– Короче, – оборвал его Сэт. – Эти руны, если дословно перевести, означают «Дарует вход в магию. Придает сил». Тут для каждой закорючки даже свое название есть, – он прочитал по слогам, напоминая усердного первоклашку. – Со–ву–ла, рей–дха, эх–ваз, дже–ра. Прям как ты, Джера! – Сэт хохотнул и хлопнул детектива по спине. Тот одарил его убийственным взглядом.

– Что за ерунда?

– Почему же сразу ерунда? – увидев выражение лица Джерри, Сэт добавил: – Я тоже в это не верю, но хуже–то не будет. Нарисуй ты эти символы. Никто даже не увидит под твоей курткой. Ты ж ее все равно не снимаешь.