- Правильно он говорит, ага! Помолчи, я сказал! Вот же… дал Божинька мясника в подельники!

На ноги веревки вязали коротко, чтобы со дна высоко не поднимались!

«Плюх! … Плюх! … Плюх!».

- Ну вот и все! С «отжином» Вас, граждане бандиты! – отходняк у Косова еще не начинался и он… продолжал «юморить», - А можно мне фляжечку? За помин душ, тык-скыть!

«О-о-о-х-х! Как хорошо пошел! Славный коньячок у Валерьяна! Не поскупился дядя!».

- Ладно! Сваливать надо, дело уж к утру идет! Сейчас ко мне приедем, бакшиш пересчитаем, по «долянкам» разделим! Толя! Ты долго там возиться будешь? – прикрикнул на «Фиксу» Валерьян.

Толя, спустившись к воде чуть в стороне, пытался отмыть руки.

- Да… бля… испачкался немного! А это… Валерьян! А брезент куда деть? Тоже же… выпачкали!

Косов влез:

- Да забери домой! Чего там… отстираешь, еще куда пригодиться!

Увидел, как покосился на него Валерьян.

«Ишь ты! Какие все нежные, блядь! Да чувствительные!».

- На хер! Я его стирать не буду! Я еще… не буду и все! – «отгавкивался» Толя.

— Вот же ты… неженка! Брезент он стирать не будет… а сам руки моет, в десяти метрах от «жмуриков».

Ответом ему стала матерная тирада, от всей души выпущенная «Фиксой».

- Ты это… прекращай, Чибис! – сказал негромко Валерьян.

Иван выдохнул:

- Да… чего-то я… в перебор! Отходняк, что ли? Слышь… ты дай мне еще флажку… если осталось?!

Всего в саквояже насчитали сто сорок семь тысяч. Еще около тысячи наскребли по бумажникам.

- Сорок «косых» - на общак! Никто не против? – Валерьян, сидевший за столом, покосился на Ивана.

- Норма, чё! Не против. «Грев» босякам – дело богоугодное! – отозвался он.

Валерьян кивнул, откинул в сторону несколько пачек. Мелких купюр, надо сказать, не было вовсе. И даже червонцев было всего несколько пачек. Все остальное – солидные, красивые бумажки! Главарь чуть подумал и кивнул Толяну:

- Толик! Ты бы кинул в «котел» портсигар, запонки, да печатку, которую с поляка снял.

«О как! А я и не заметил этого! Ну, Толя, ну – жук!».

Когда «рыжики» были выложены на стол сконфуженным «Фиксой», Валерьян посмотрел на Косова с вопросом.

- Не! Не претендую! Нах это все! «Палево»! – покачал головой Косов.

— Вот, Толя! Смотри и учись! Хоть и молод волчонок, а уже ума поболее твоего! Правильно сказал – «палево» это! Скинуть Севастьяну, тот подалее скинет, «хрусты» за «рыжевье» отдаст. А там – покупай себе другое, если так хочется засветиться перед блядями!

- Да чё я? Я с понятием…, - отвернулся в сторону Толян.

- С понятием он… Дурень! – «босс» покачал головой, - Так! Остается чуть больше сотни… Твоя доля, Чибис… сорок «косых», так?

Косов кивнул, перегорел уже и начинал накатывать отходняк, начинало потряхивать. Хотелось помыться, выпить чего покрепче, и завалится спать.

— Вот твои сорок… И… еще десять! – Косов удивленно посмотрел на Валерьяна, «Фикса» тоже вскинулся удивленно, - Считай, что премия, как ударнику труда!

Валерьян усмехнулся.

- Ай, спасибо, дяденька! Думаешь, откажусь? Не-а… не откажусь! – засмеялся Косов, сгреб пачки и рассовал их по карманам, - Так, все! Остальное – без меня! Толян! Закинь меня в город, скажу куда! Лана… бывайте, бандиты!

«Фикса» вез его в город, а сам то клевал носом, то начинал балаболить без устали:

- А ты, Чибис, чего? Куда сейчас намылишься? Может вместе на Кавказ рванем, а? Биксы-самочки… вино-домино! Фрукты опять же! Гульнем, а?

Иван покачал головой: «Не хватало мне еще с Толей по Кавказу куролесить!». Даже развеселился, представив такое.

- Не… у меня другие планы. Из города – свалю, тут ты прав! Но… в другие места. Да и ты… мой тебе совет – не свети там на «югах» особо «бабками». Погулять, конечно, можно… Но – в пределах нормы. А то – обнесут тебя, да и все!

- Меня обнесут? Да ты чё? Я сам кого хошь обнесу!

- Так я же не говорю, что обворуют! Нарвешься по-пьяному на «шпильмана» опытного, или, что скорее – пара бабенок поумнее вцепятся в тебя и пока не высосут все – хрен сорвешься!

Толя захохотал:

- А я не против! Пусть высасывают, если сосут хорошо! Эх, Ваня! Однова живем! Чё там «лавэ» копить – дело зряшное! Гульнуть сейчас, чтобы на «киче» было, что вспоминать!

- Настрой мне твой, Толя, не нравится! Какая «кича», родной? Если всплывет что – там не «кича», там «стенка» корячится!

Толян загрустил:

- Умеешь ты, Ваня, настроение поправить! Тьфу ты… «стенка» … скажет тоже!

«К Фатьме? Да нет… не выйдет. Она, как помниться, сегодня в ночь в гостинице. Тогда… тогда… К Ленке забуриться, что ли? А что? Она не откажет, уверен!».

- Толя! Высади меня… через парочку кварталов. К «марухе» загляну… Спать хочу… а-а-а-у-ф… как из пушки!

Он вышел не рядом с домом Завадской, а как бы не за пять кварталов. Постоял, прикурив папиросу, посмотрел, как развернувшись, рванул в обратный путь Толян. Еще постоял, подышал глубоко. И пошел потихоньку… помаленьку… с приглядкой.

«Стволы-то все у меня! Хорошо, Валерьян мешок дерюжный дал, а то пришлось бы все за пояс рассовывать!».

Косов засмеялся негромко:

«Хорош, красавелло! Три ствола за ремнем брюк и финка на руке! Как там в Дэшила Хэммита: «Китайцы — народ предусмотрительный: если кто-нибудь из них вообще носит пистолет, то всегда имеет при себе еще два, три или даже больше». Вроде не китаец, но ведь как про меня сказано!».

Куда деть стволы он пока еще не представлял. Но просто «спустить в питье» - жаба не подписала! Особенно – ВИС!

«Хэзэ, как говориться, куда его деть… Ну… к крайнем случае – продам! «Савоське» и продам! Возьмет, жучара! Перепродаст подальше, еще и «наварится»! Тем более, как посмотрел – номера с них сточены! Хотя… там еще нужно посмотреть внутри на деталях. Не знаю, маркируют ли их сейчас на всем чем ни попадя, как в будущем!».

И только уже у дверей подруги подумал:

«А если она не одна? Ладно там… с Риткой! А если мущщина у Завадской?».

Но – поздно, уже постучал!

Подруга открыла двери, стоя в халатике и сладко позевывая:

- Ой, Ванечка! А ты чего так поздно?

- Скорее – рано! Ты одна?

Ленка кивнула:

- Ну конечно! Или ты думал – опять с Марго?