- Мужики! А грузовой из Омска еще не подходил?

Кто-то засмеялся:

- Ты чего, паря? Омский тут если будет, то к утру, не раньше!

- Бля… и чё мне терь – туда-сюда мотаться? – Толя хорошо играл разочарование.

- Да вались в кабине, да спи!

- Да я не один… с испидитарам!

- Ну… как-нибудь уж!

- Лады… а хули ищо делать?!

Машина отъехала, развернулась, и подвывая, начала сдавать назад. Встали.

Косов чуть вытянулся, покряхтел:

«Все же кузов здесь… маловат! А мне еще отсюда… со «жмурами» ехать! Если все «выгорит»! Хотя… отставить сомнения! «Выгорит» непременно!».

Он чуть подался к краю кузова, подтянулся в щели в досках, и осмотрелся.

«Ага… встали нормально! До машин… ага! до трех чужих машин метров сто, не меньше! А темно, как… у афроамериканца в анусе!».

- Чибис! – шёпотом позвал его Валерьян.

- Ну! – чуть наклонился он из-за края кузова к кабине.

- Ну чё? Пойдешь?

- А хули делать? Предлагаешь вернуться? – чуть слышно засмеялся, услышав матерное шипение Валерьяна, - Ты это… фляжку мне подай, ага!

«Глыть-глыть-глыть! Ох! Хорошо пошел! Но больше не надо!».

- Ну лана… Вы тут сидите… только не спите! Я прогуляюсь! И это… если «кипиша» не будет – не вздумайте «свалить» отсюда без меня!

В ответ снова что-то негромкое, матерное.

«И так у нас всегда! Шутки, смех, веселье!».

Косов достал «наган» из-за ремня, глушитель. Поглядывая по сторонам, завел, и провернул. Проверил – как сидит. Сидел «глушак» хорошо, без люфта.

«Хорошо еще… удалось проверить, выйдя у Фатьмы ночью в туалет, как бы – по «нужде»! Не обманул Юзик – не громче тихого хлопка работает! Умеет… старый ворюга!».

Перевалился через борт со стороны бурьяна и забора, присел. Еще раз осмотрелся. Тихо…

«Тиха украиньская ничь, но сало треба перепрятать!».

Пошел гусиным шагом, медленно, очень медленно. Зайдя за угол забора, чуть выпрямился. И снова «Шаг, остановка! Другой, остановка!». Выйдя в створ улицы, по заброшенному участку, там, где раньше был сгоревший дом, присел. Выровнял дыхание, успокоился. Посмотрел по сторонам, а точнее – прислушался. Ничего… и никого. Даже слышно, как побрякивает цепью во дворе напротив «кабысдох». Или показалось? Прошел вдоль забора, приник к нему, прислонился головой. Со двора бирюка – ни звука. Нашел щелочку, присмотрелся. Окна закрыты ставнями.

«Это – опять же – «зер гут!». Лучше звуки будет гасить… Если будут звуки!».

И снова – вокруг… тихо-тихо.

«Вернемся-ка и зайдем со стороны огорода!».

Сколько он уже так «гулял», Косов сказать не мог – толи полчаса, а толи и все полтора! Время как-то растянулось, стало как будто ощутимым и… упруго-резиновым.

«Бурьян, мля, этот! Штраф бирюку сраному! Что же за хозяин, а? Ну-у-у… сейчас мы ему оформим… штрафные санкции…».

Зря он охаивал бирюка, как хозяина. Забор из огорода во двор был… вполне добротным! Крепким таким! Что позволило Косову перелезть через него без треска, «грюка» и прочих… непотребств, совершенно не нужных в данный момент!

«Теперь сидим тут! Осматриваемся! А где у нас… дверь в сени? А то… пойдет сейчас кто-нибудь по нужде, откроет дверь – и вот он, Ваня, в освещенном пространстве!».

Нет, повезло. Сени примыкали к дому, и дверь открывалась в сторону ворот. А Косов сидел сейчас… возле будки, от которой… ощутимо пованивало!

«Нормальное место! В самый раз! Должен же кто-нибудь… на сон грядущий «облегчиться»?».

Он пошарил рукой вокруг будки. Есть щель! Вполне такая… щелистая! И позволяет туда… проникнуть.

«Все ничё! Только курить хочется… очень! Бля!».

Было так тихо, что казалось, что в ушах начинает звенеть. Еще бы не поваливало так, и вполне себе место, чтобы просидеть… долго. До морковкиного заговенья!

«Все… ушел в анабиоз! Хотя нет… нельзя! Надо иногда разминать ножки-ручки, чтобы не затекли!».

Как хлопнула дверь дома, Косов не услышал. Только вздрогнул от скрипа дверей сеней.

«О как! А свет-то… красноватый – он же от керосинки! И из щелей ставень тоже такой свет был. Это получается – дом не электрифицирован? Вот ты, Ваня, молодец какой! А уж внимательный-то – всем на зависть! Рекогносцировку он тут проводил намедни! А отсутствие столбов – не увидел! Зоркий Сокол, мля… Выходит… этот сраный собачий хутор еще не «прогоэлроили?».

Ему не было видно, кто проследовал в сортир. А выглядывать из-за будки была так себе идея!

Хлопнула дверь… Зажурчало. Вонью пахнуло сильнее. Потом «ссыкун» еще и бзданул, громко так, отчетливо! Погромче, чем «глушак» на «нагане» хлопает.

«Что приходится терпеть бедному «попаданцу», а?».

Дверца опять хлопнула, раздались негромкие шаги. Тут уже можно выглянуть – не идет же «ссыкун» спиной вперед, да и на затылке у него глаз нет…

«По крайней мере – я на это надеюсь!».

Легкими шагами, практически скользя по доскам, застилающим весь двор, Косов двинулся следом. «Облегчившийся» уже зашел в сени. Вот тут стало слышно, как открывается дверь дома – почти беззвучно, только легкий скрип. Еще два шага. Он в сенцах!

В освещенном светом из кухни проеме фигура мужчины в светлой сорочке и серых штанах. Тянет за собой дверь, собираясь закрыть.

«А вот не надо нам этого! Ну-ка… погодь!».

Левой рукой за внешнюю ручку двери, придержал. Мужик еще не понял, потянул посильнее. Глушитель уперт в спину, чуть левее позвоночника и немного ниже лопатки.

Бах! Хлопок есть, куда же он денется… Спина в светлой сорочке провалилась вперед и вниз. Открылась для взгляда кухня и стоявший спиной к двери человек. Два «баха» в эту спину, уже начавшую поворачиваться. Загремели посыпавшиеся со стола чашки-ложки. Два шага через порог, высоко поднимая ступни.

«Бам-ц!»…и через секунду еще – «Бам-ц!». Да звонко так! Куда как громче, чем его наган с глушителем! Занавеска в дверном проеме из кухни в комнату судорожно дернулась, будучи навзничь убитой.

«Бляха-муха! Из чего же он так лупит?! У него там… пушка что ли? А стреляет на уровне груди, примерно… Может – чуть ниже! Ишь… хитрый какой! Упор лежа – принять!».

Косов мягко повалился на пол, чуть оттолкнулся носками сапог от порога, и прямо вкатился в дверной проем внизу. Чуть повернулся вправо-вверх… Ну да – прикинул откуда были направлены выстрелы.

«Ага… вот ты где… с-с-с-у-ка!».

«Бах! Бах! Бах!».

Шум упавшего тела, грохот слетевшей на пол какой-то жестянки. Иван согнулся, убираясь из дверного проема.

«Так… дверцу вниз… гильзы – на хрен!