— Клянитесь!

Я повторил за ним слова клятвы.

— Теперь все могут сесть, — сказал шеф.

Несшиеся из космоса крики становились отчетливее. Шеф наклонился над пультом и нажал несколько кнопок.

— …Повторяю, мы обсуждаем положение. Ждите сообщений. Ждите сообщений.

— Что ж, давайте обсудим положение, — сказал шеф, обращаясь к нам. Он вопросительно взглянул в сторону космических медиков. Оттуда раздался голос.

— По моему мнению, эта серая плесень представляет собой болезнетворное начало, не имеющее аналогий на Земле. Слышал ли кто-нибудь из моих коллег о чем-нибудь подобном?

— Никогда, — сказал один.

— Не слыхал.

— Не знаю ничего похожего.

— На Земле такого не бывает.

— Поэтому, — произнес первый голос, — на Земле не существует антител, которые помогли бы нашему организму бороться с этим болезнетворным началом.

— Продолжайте, приказал шеф. — Мы вас слушаем.

— Это означает, — вмешался еще кто-то, — что при заражении этой болезнью она распространится по Земле, как лесной пожар. Она уничтожит и нас, и все население планеты.

— И, может быть, всего за несколько недель.

— А может, за несколько дней.

— А может, и за несколько часов.

Все невольно содрогнулись. Шеф снова наклонился над пультом и повернул ручку. До нас донеслись заглушенные слова:

— Мы слабеем… скорее дайте посадку… скорее…

— Ждите сообщений. Мы продолжаем обсуждение. Ждите сообщений, — сказал шеф в микрофон и повернулся к нам.

— Нужно, чтобы они отошли от космической станции, пока у них еще остались силы.

Он сделал знак своему первому заместителю. Тот склонился над пультом.

— Вызываем космический корабль. Внимание! Слушайте нашу команду!

С напряженным вниманием мы следили за экраном. Корабль оторвался от космической станции и начал приближаться к Земле. Крики прекратились.

— Осталось три минуты, — сказал второй заместитель шефа, нажимая какие-то кнопки.

— Какая нужна температура? — спросил третий заместитель.

— Чтобы на Землю ничего не попало, — предупредил шеф. — Ни единой гайки. Ничего!

Прошла минута. Мы молча глядели, как корабль на экране несется сквозь космическую пустоту.

— Они поймут нас правильно, — пробормотал шеф, ни к кому не обращаясь.

— Семь тысяч градусов — хватит? — спросил третий заместитель, не отрываясь от пульта.

— Имейте в виду, это грибок, — предупредил кто-то из врачей.

— Рисковать нельзя, — поддержал его другой.

— Пожалуй, восьми тысяч будет достаточно, — согласились все.

— Хорошо. У нас осталась еще минута.

— Какая потеря! — не выдержал вдруг второй заместитель.

— Подумайте только об этих бесценных изделиях, об ископаемых остатках…

— О двухстах девяноста миллиардах долларов — грустно произнес кто-то.

Шеф поднялся во весь рост, как двухметровая скала, обнаженная вершина которой сверкала багровыми отсветами от сигнальных ламп.

— Ответственность я беру на себя, джентльмены. Пора!

Он нажал кнопку. На экране появилось крохотное белое облачко. Из репродукторов послышался грохот — он длился какое-то мгновение, а потом оборвался. Облачко быстро расползалось. Когда оно, наконец, стало прозрачным, экран был пуст. Корабль исчез бесследно. А через несколько секунд экран погас. Наступила мертвая тишина.

— Они поняли бы нас правильно, — сказал шеф.

Все долго молчали. Потом кто-то сказал:

— А как же теперь наша экспедиция на Меркурий?

Никто не ответил.

…Прежде чем уйти, я ухитрился переговорить с шефом. Конечно, время и место были совсем неподходящими для того, чтобы излагать всю историю с орлами. Но я успел рассказать о последнем молодом орле, который был спасен мной от толпы, и попросил дать письменный приказ с печатью, поручающей орла попечению профессора Стэдмена. Шеф поглядел на меня отсутствующим взглядом, рассеянно подмахнул заранее подготовленный мной приказ, и я поспешно удалился.

Мне не терпелось вернуться в аэропорт. Сжимая в руках драгоценный указ, я помчался по лабиринту коридоров и наконец добрался до все еще пустого летного поля. Хромая, я подбежал к ангару, с помощью часового отпер дверь, вошел внутрь и быстро, но осторожно подошел к золотой клетке, укрытой покрывалом от возможного сквозняка. Медленно, чтобы не напугать птицу, я откинул покрывало.

Я не был встречен гневным взглядом, не увидел гордо поднятой головы. В дальнем углу золотой клетки я увидал большую, неопрятную груду бурых перьев, покрытых пятнами ярко-красной крови. Последний орел разбился насмерть о прутья своей золотой клетки, колотясь о них в поисках свободы.

Не успел я войти к себе в комнату, позвонил мистер Балли. Черт знает, как он мог так быстро узнать о несчастье, разве что ему сообщил кто-то из часовых.

— Эй, послушайте, орлов больше нет? — прокричал он, задыхаясь.

— Это верно.

Мне не хотелось зря тратить время на разговоры. Мистер Балли меня больше не интересовал.

— Но как же это может быть?! — заорал он. — А как же все пластиковые чучела, которые мы запасли? А миллионы метров обоев с орлами? А занавески? А зонтики? На них же был в последнее время такой спрос! Мы сделали такие огромные закупки! Теперь все это останется у нас на руках! Мы будем раздавлены, уничтожены, разорены, мы погибнем, погибнем!

— Как и орлы, — безжалостно заметил я.

— Что-что? Да как вы можете шутить в такой момент? А наши рекламные обязательства? А контракты? Подумайте о всех этих непроданных медных фигурках орлов! А сувениры? Драгоценности?

— Ну и что? — ледяным голосом спросил я.

— Как что? Разве вы не председатель? Сделайте же что-нибудь!

— Я ничего не могу сделать. Я не бог.

— Может быть, найдется какая-нибудь другая птица, похожая на орла? Знаете, как я предлагал, посадить ее высоко на дерево, может быть, никто и не заметит…

— Боюсь, что меня это уже не интересует.

Мистер Балли издал звериный рык.

— Какой же вы, к черту, председатель!

— Мне очень жаль.

— Жаль? А мне что, по-вашему, делать?

В трубке послышались гудки. Не помня себя, я бродил среди уличных толп. Я равнодушно смотрел на разукрашенные витрины, развевающиеся флаги, ожившие уличные киоски с сувенирами, вспыхнувшие огни.

Толпа двигалась взад и вперед, лениво, бесцельно, как оглушенная. Меня потянул за руку полицейский.

— Вы бы лучше туда не ходили, мистер Фитцсиммонс, — сказал он. — Там вот-вот начнется. Не знаю, что будет.

Он замолчал. Я вопросительно посмотрел на него.

— Вы что, ничего не слыхали? Прошел слух, что это русские что-то сделали с марсианским кораблем. Говорят, саботаж. Не знаю, но мне кажется, что могут начаться беспорядки.

Я пожал плечами, но он продолжал:

— Посмотрите на них — они все что-то едят. Уже начали грабить продовольственные магазины. Жуют все быстрее и быстрее. Это значит, что они приходят в возбуждение. Теряют равновесие.

Я купил ночной выпуск газеты. Заголовки вопили о саботаже. Газета была полна болтовни о расследовании, ответных мерах, разрыве дипломатических отношений и темными намеками на то, что неплохо было бы устроить бомбардировку русских спутников. Но я искал