— Друг мой, — чуть не с мольбой граф повернулся к Волкову. — Убедите вашу прекрасную сестру, что это подношение от чистоты помыслов, а вовсе не с укором ее чести будет.

Кавалер, наконец, увидел то, что предлагал граф. Это была брошь, в ней сиял великолепный, глубоко синий сапфир редкостной красоты в тяжелом злотом обрамлении.

«Триста талеров один камень!» — сразу прикинул Волков. Он еще с южных войн стал разбираться в камнях.

Он поймал взгляд Брунхильды и кивнул: «Бери».

— Госпожа, прошу вас, — мямлил граф. — От чистоты сердца.

Брунхильда еще раз поглядела на кавалера и лишь после этого взяла брошь.

— Благодарю вас, граф, — сказала она и низко присела перед графом. — Никто и никогда не дарил мне таких хороших вещиц.

Старый граф сиял, как золотой:

— Госпожа моя, сделайте милость, наденьте.

Красавица ловко прицепила украшение прямо на грудь. Так ловко она это сделала, словно всю жизнь носила подобные драгоценности.

— Лучше места для этой броши не найти и на всем белом свете, — умилился фон Мален, глядя на грудь Брунхильды.

— Давайте обедать, граф, а то мы заждались вас, — сказал Волков, приглашая графа к столу.

— Конечно-конечно, — с радостью согласился старик.

Он был счастлив, когда Брунхильда села рядом с ним, хотя за столом они были втроем, и места вокруг было предостаточно.

Обед шел хорошо, даже настроение у красавицы стало лучше, видно, Брунхильде понравилась брошь стоимостью в пятьсот коров.

И все было хорошо.

Во время обеда их побеспокоил Карл Брюнхвальд, извиняясь и кланяясь, он приблизился к столу.

— Карл, что вы там, идите к нам, — милостиво говорил кавалер. — Я познакомлю вас с графом. Это он дозволил вашей жене ставить сырную лавку у ворот города.

— То для меня огромная честь, — сказал Брюнхвальд и поклонился графу два раза. — Госпожа, — он поклонился и Брунхильде.

— Садитесь, Карл, — предложил ему Волков.

— К сожалению, не располагаю временем, кавалер, — отказался Брюнхвальд и заговорил совсем тихо. — Я пришел просить у вас дозволения.

— О чем вы, ротмистр?

— Дозволите ли вы взять мне лодки, что мы отобрали у браконьеров?

— Ну, берите, да к чему они вам?

— Повезу сыры на ярмарку. Говорят, в Милликоне началась ярмарка, там говорят купцы с севера скупают сыр в любых количествах, сколько ни привези. И дают хорошую цену. А у меня сыра того уже двести шестьдесят голов, я их в лавке у ворот не распродам и до рождества.

— Ну берите конечно лодки, раз надо, смотрите не продешевите там.

— Уж постараюсь, — сказал Брюнхвальд и откланялся.

А Волков, Брунхильда и граф остались обедать, и обед вовсе не был тяжел из-за нрава Брунхильды, как поначалу думал Волков, так как, получив брошь и выпив вина, красавица заметно повеселела, сидела и время от времени поглаживала драгоценность, участвовала в разговоре и даже улыбалась. И только поглядывала на кавалера зло, да и то мельком.

Глава 17

Даже и думать он о таком не смел, но как отъехал граф после обеда, так Брунхильда сама позвала его в шатер, сама стала раздеваться. Лицо у нее было при том такое заносчивое и высокомерное, что он удивлялся. Казалось, и не нужны ей ласки его, а делает это она для какого-то дела. Но Волков не отказался от прекрасной женщины, плевать, что нее на уме, и какое там и нее лицо. Солдат в боевой молодости своей брал женщин и не с такими лицами. Хоть она и делала вид, что все это ее не касается, он наслаждался красавицей по полной, пока силы были.

А на следующий день дом был готов. Архитектор поделил его на три части, кухню и обеденный стол он отделил от спальни, а еще, настелив на стропила доски, под потолком у камина сделал комнату, прорубив в крыше и застеклив большое окно. Получилось очень уютно.

— Тут я буду жить, пока замуж не выйду, — едко сказала Брунхильда. — Велите мне сюда кровать купить.

— Денег нет у меня на кровати, — буркнул Волков. — Архитектор и так из меня все серебро вытряс.

— Ой, не врите мне, — сказал красавица с раздражением. — Серебра у вас мешки, а в сундуке еще и золото имеется.

Ничего ей не сказав, он пошел торговаться с молодым архитектором, хотел договориться с ним по поводу большого амбара и пристани на реке, что течет по востоку его владений.

Да не успел он с ним поговорить, вдруг во двор в распахнутые ворота въехала карета графа. Волков даже расстроиться успел, думая, что опять придется слушать сопливые вздохи влюбленного старика, но слава Богу, то был не он. А был это нотариус, тот самый нотариус, что во время обсуждения его женитьбы на Элеоноре Августе сидел рядом с молодым графом. С ним был еще один ученый человек, только моложе.

— Рад приветствовать вас, кавалер, — кланялись приехавшие господа, выбравшись из кареты, — мое имя Меделус, я нотариус гильдии нотариусов и адвокатов графства Мален. Это мой помощник, Финкель.

— Я вас помню. Чем же обязан, господа? — без излишней любезности спросил Волков.

— Мы здесь по поручительству его сиятельства Конрада Густава Малена, Восьмого графа фон Мален, с предложением для кавалера Фолькофа относительно его сестры, девицы Брунхильды Фолькоф. Граф готов сделать вам предложение.

— Уже? — удивился Волков. — Быстро вы.

— Граф в этом деле проявляет удивительную поспешность и настойчивость, — улыбнулся нотариус.

— Ну, что ж, проходите в дом, господа.

Прежде, чем войти в дом, кавалер крикнул Сычу, что сидел у забора на бревнах и грелся на солнце:

— Сыч, быстро найди мне брата Семиона.

— Сейчас, экселенц.

Он провел юристов в дом и усадил за стол, но предлагать им ничего не стал.

— Слушаю вас, господа.

— Господин Конрад Густав, Восьмой граф фон Мален, проявляет большое уважение к вам, господин кавалер, и почтение к прекраснейшей вашей сестре, предлагает ей во Вдовий Ценз имение Грюнефельде в случае принятия госпожой Брунхильдой предложенной господином графом руки.

— Не понял, ничего не понял, — нахмурился кавалер, — больно мудрено говорите, что такое Вдовий Ценз?

— Вдовий Ценз — форма договора о наследовании женой имущества мужа после его смерти, — пояснил молодой нотариус под одобрительное кивание старящего товарища.

— То есть?

— То есть госпожа девица Брунхильда Фолькоф после вступления в брак с графом фон Маленом унаследует поместье Грюнефельде после его смерти. То есть она не останется без имущества после того, как станет вдовой, — продолжал молодой юрист.

— Мало того, согласно Цензу, госпожа Фолькоф после кончины графа сохранит право на титул графиня, — сообщил мэтр Меделус.