за это ремесло. Почему же, подумал я, и мне не внести свою лепту в этот ворох самообмана, самообольщения, самооправдания. Пусть современники и потомки узнают о бренности и бесцельности всего существующего. Впрочем, когда пишешь мемуары, к чёрту пессимизм. Читатели его не любят, а пишущий обязан им угождать…»[393]. Сохранилась переписка Ивана Яковлевича 1932 г. с издателем в Берлине. Он выяснял, получили ли там посланную сыном Флавием рукопись о КВЖД, а также предлагал обстоятельный план публикации своих трудов и записок. Сам собирался приехать в Берлин. В этих письмах значится домашний адрес Коростовца во Франции, по которому он проживал в апреле 1932 г.: «82 bis / Rue Charles Lafitte, Neuilly s/Seine, pres Paris». В письмах Иван Яковлевич жаловался на то, что его «американский корреспондент воспользовался его рукописью, чтобы выпустить собственную книгу»[394]. Он предполагал написать о своём пребывании в Китае с 1908 г., но нужен был журнал «Красный архив», где было опубликовано несколько его донесений, «а по памяти трудно восстановить даты, факты, имена». Жаловался на плохое самочувствие («я всё болею и угнетён»), на глупые семейные дела, ещё больше «расшатавшие здоровье и вызвавшие озлобление против всех, включая собак». Не чужд был такой талантливый человек и поэзии. В его архиве сохранился печатный текст стихотворения с рукописной правкой «Память о Ницце (подражание Мятлеву). Письмо Ивана Яковлевича Коростовец к племяннику Владимиру Константиновичу Коростовец. 25 декабря 1929 г.», в котором с сарказмом описываются люди и нравы этого южного города, в т. ч. не пощадил он и своих «сородичей», русских эмигрантов, описывая их «житие» на чужбине, а также французов, англичан, итальянцев и новые власти своей Родины, в общем, всех. Завершил он этот опус так: «Впрочем, эти рассужденья мне навеяны хандрой / Невозможностью движенья и дождливою порой. / Но таков закон природы, там прекрасно, где нас нет. / Передайте милой Аре мой почтительный привет»[395].

Стоит отметить, что все его рукописи и письма написаны в эмиграции «с применением» старой орфографии.

Скончался Коростовец в Париже 1 января 1933 г. (некролог был опубликован в газете «Последние новости» 21 января 1933 г., № 4322). К сожалению, сведений о месте захоронения нами не найдено.

Такова восстановленная нами канва жизни и служебной деятельности видного российского дипломата, востоковеда, учёного и литератора Ивана Яковлевича Коростовца.

Личный архив Коростовца в АВПР был передан в 1946 г., а до этого хранился в составе знаменитого Русского заграничного исторического архива (РЗИА) в Праге, созданного в 1923 г. для «собирания, хранения, систематизации и научной обработки материалов по истории России и входящих в неё народов». В этот архив поступали материалы многих русских эмигрантов, в т. ч. дипломатов. В 1945 г. правительство Чехословацкой Республики приняло постановление о передаче этого богатейшего собрания Академии наук СССР[396]. В 1991 г. Е.А. Чиркова составила подробное описание документов личного архива Коростовца (1903–1932 гг. и б/д)[397]. Стоит отметить, что после передачи в АВПР его архив пополнялся: дело № 46 «Записки по истории Монголии 1913 г.» (машинопись и фотокопии) было получено в 1957 г. из Дальневосточного отдела МИД СССР, а дело № 47 – «Письма (4) личного характера Коростовцу» (1917 г.) сформировано из неописанных материалов (россыпи). Многочисленные донесения, записки и пр., составленные дипломатом, хранятся в различных фондах архива и печатались ещё при жизни их составителя (например, в журнале «Красный архив»), позднее в фундаментальном издании «Международные отношения в эпоху империализма» и, особенно в настоящее время, при издании сборников внешнеполитических документов. В АВПРИ имеется фотография Ивана Яковлевича (ф. 351 «Планы и фото»), воспроизведённая в упоминавшейся нами книге Коростовца, изданной в 2004 г. в Улан-Баторе «От Чингис-хана до Советской Республики».

Публикация отдельных частей мемуаров и научных трудов дипломата активизировалась в конце XX – начале XXI вв. В 1932 и 1960 гг. китаист П.Е. Скачков в книге «Библиография Китая» – систематическом указателе книг и журнальных публикаций о Китае на русском языке – указал 16 работ Коростовца о внешней политике и культуре этой страны[398]. Конечно, данный список далеко не полон. Личный архив Коростовца, хранящийся в Архиве внешней политики Российской империи МИД РФ, как и его научное и литературное наследие, ещё ждут своего исследователя. Материалы, связанные с его служебной и научной деятельностью, имеются у его потомков, проживающих в Германии и Италии, а личный дневник, который он вёл в Монголии, не так давно обнаружен в Австралии и издан в России[399].

3 сентября 2014 г. в Улан-Баторе в торжественной обстановке на территории Российского центра науки и культуры был открыт памятник (автор – скульптор Дэнзэн Барсболдын) дипломату и востоковеду И.Я. Коростовцу, сооружённый на средства монгольских граждан. Это дань признания заслуг российского дипломата в установлении договорноправовых отношений между Россией и Монголией, подписании в далёком 1912 г. первого договора с Монголией, позволившего впоследствии провозгласить её независимость и устанавливать равноправные отношения с другими государствами.

* * *

Глава дополняется публикацией отрывка из мемуаров И.Я. Коростовца «Моя командировка из Киева в Яссы в 1918 году» с рассказом о попытке сближения гетмана П.П. Скоропадского со странами Антанты и об отношении к этому дипломатов Франции, Великобритании и США, находившихся в Румынии. Текст печатается по машинописному варианту (не первый экземпляр) мемуаров, хранящемуся в АВПРИ. На полях страниц имеются карандашные или написанные чернилами добавления и уточнения автора, часто без указания места вставки.

МОЯ КОМАНДИРОВКА ИЗ КИЕВА В ЯССЫ В 1918 ГОДУ

«Я попал в Киев в сентябре 1918 года по пути за границу, ибо хотел, как многие россияне покинуть родину, чтобы уйти от гонений. Хоть я не предполагал поступать на службу гетманского правительства, но всё же имел в виду такую возможность. В данном случае повлияла на меня встреча с П.Н. Милюковым, гостившим у моей родственницы Л.А. Коростовец в имении её Пересады близ города Любеч Черниговской губернии. Это имение представляло собой маленький форт. На него неоднократно нападали крестьяне, стремившиеся, главным образом, захватить винокуренный завод. Соседние имения, напр[имер], имение графини Милорадович были уже разгромлены, а некоторые помещики убиты[400]. «Отчего бы вам как украинцу не предложить своих услуг Киевскому правительству», – заметил П[авел] Николаевич][401]. «Это, кажется, единственный оплот против большевиков, и вы могли бы помочь киевским правителям. Насколько мне известно, у них нет нужных людей, знакомых с дипломатической техникой и ваш опыт мог бы пригодиться. К тому же теперь идут переговоры между Киевом и Москвой»[402].

Я последовал совету и отправился с женой в Киев. Моя двоюродная сестра Лидия Александровна предупредила знакомых, вошедших в состав Киевского правит[ельст]ва, в том числе г. Лизогуба и г. Василенко о моём