И в этот момент я делаю то, чего никогда от себя не ожидала — то, что сделал со мной Лоркан, и за что я его ненавидела — я принимаю за Фибуса решение, остаться ему в Люсе или нет.

«Унеси его обратно. Я не могу его потерять. Я не могу…» — мой голос срывается.

«Коннор отнесёт его домой, Behach Éan».

Лоркан, должно быть, мысленно передал приказ своему соратнику, потому что огромная птица, которая спасла Фибуса из морских волн, пикирует вниз.

И, прежде чем Фибуса заберут у меня на, Котёл его знает, какое время, я обхватываю руками его мокрые щёки и целую в лоб.

— Скоро увидимся.

Он высвобождает своё лицо из моих ладоней.

— Ты улетаешь?

— Нет, Фибс, ты.

— Нет.

Он качает головой.

— Фэллон.

Но уже слишком поздно. Своими сверкающими когтями Коннор хватает Фибуса за пояс и приподнимает.

— Фэллон! Как ты могла? — кричит он. — Как ты могла?

Его тело начинает удаляться и становится не больше того жёлтого воздушного шарика, который подарила мне бабушка на один из дней рождения, и который выскользнул из моих перемазанных тортом пальцев, когда мы шли домой из таверны, где Амарисы угощали меня покрытым глазурью десертом с горящими радужными свечами.

«Твоя очередь».

Я опускаю голову и закрываю глаза.

— Не сейчас. Мне надо найти Сиб и остальных.

Я стараюсь не думать о бабушке. Я не могу показать ему свои истинные намерения, иначе он унесёт меня обратно в свой замок, а ключ выбросит.

Его глаза лимонного цвета сверкают, а затем его бесформенное тело начинает обретать формы.

И когда чёрное облако, похожее на человека, собирается в плоть, я шиплю на него:

— Перевоплощайся обратно. Теперь ты для них лёгкая добыча, как те утки на болоте.

— Вообще-то, я ворон. У меня другие гены.

Я смотрю на него, раскрыв рот.

— Не думаю, что сейчас самое время обсуждать виды птиц.

На его лице появляется лёгкая улыбка, когда он поворачивается к Данте.

— Добрый день, Регио. Прости, что не предупредил о своём визите. Да ещё и прибыл с отрядом воронов. Не думал, что придётся вмешаться, но у твоих людей, похоже, проблемы со слухом.

Резкий смешок вырывается из приоткрытого рта Таво.

— Наглость этого…

— Таво, пожалуйста, возвращайся в замок.

Корабль Данте не подплывает ближе. Это потому, что он боится мужчины, стоящего рядом со мной? Или потому, что змеи, зигзагами плавающие туда-сюда, не дают ему подойти?

Несмотря на то, что они уже успокоились, эти прекрасные создания не уплывают, словно ожидают моей команды.

Подумать только — я могу командовать животными — или типа того.

— Ты не против забрать с собой бывшего капитана, Диотто?

Лицо Лора с чёрными полосами поворачивается в сторону Даргенто, который делает небольшой шаг назад.

— Боюсь, что Фэллон, которая очень своенравна и упряма, нарушит наше перемирие, если он здесь задержится.

Я фыркаю.

«И с помощью какого оружия?»

«С помощью меня», — добавляет он, подмигнув мне. И это так не вяжется со всей этой ситуацией — со всем этим днём — что я не могу сдержать улыбки, которая приподнимает мои щёки.

«Говорят, я искусный палач».

Я морщу нос.

Данте, видимо, приказал Даргенто сесть к Диотто, потому что тот запрыгивает на пришвартованную лодку.

Несмотря на злобный взгляд Сильвиуса, мой пульс замедляется, когда они отплывают от берега.

— Тебе лучше уйти. Я слышала, что воронам не разрешено заходить дальше ракоккинского леса.

— Их королю разрешено ходить где угодно.

Его взгляд следит за траекторией гондолы.

— У ворона, который унёс Фибуса, будут проблемы?

Наконец, он снова переводит на меня своё внимание.

— Нет.

— Как долго ты решила пробыть здесь, Фэллон? — кричит Данте. Его грубый голос проносится по водной глади, разделяющей нас.

— А разве мой визит ограничен по времени, Маэцца?

Даже со своего места я замечаю, как на его виске начинает дёргаться нерв.

— Я слышала, что тебя можно поздравить.

Я пристально смотрю в голубые глаза, которые когда-то очаровывали меня.

— Алёна, должно быть, ужасно разочарована.

— Так и есть, но её отец нашёл для неё утешительный приз.

Из-под железных наплечников Лоркана начинает вырываться дым.

— Могу я поделиться этой чудесной новостью с синьориной Росси, Рибав?

Я хмурюсь и перевожу взгляд с одного мужчины на другого. Интересно, почему Данте спрашивает у Лора разрешения?

Лор пожимает плечами.

— Пожалуйста, Регио.

Радужки Данте небесно-голубого цвета становятся ледяными, точно кусочки льда.

— Король воронов любезно предложил жениться на принцессе Глэйса и сделать её своей… как вы там оборотни это называете?..

Когда Лоркан помогает ему подобрать термин, мой желудок опускается, а во рту пересыхает точно так же, как в засушливых районах Сельвати.

ГЛАВА 20

— Ты…

Я пытаюсь не выдать своей боли и удивления, но, по словам Сиб, я совсем не умею делать бесстрастное лицо.

— Ты обручен?

Лор наблюдает за выражением моего лица, следя за моей реакцией на эту новость.

— С каких пор?

Мой голос звучит так тихо, что вот-вот готов надломиться, как те сладкие миндальные вафли, которые бабушка пекла на Йоль.

— Мы подписали соглашение прошлым вечером.

Прошлым вечером? Прошлым вечером мы ужинали с ним! Когда это он успел слетать в Глэйс, чтобы обсудить свою помолвку? До или после своего пафосного рассказа о том, что вороны выбирают себе пару на всю жизнь?

Бледный овал лица Алёны, её серебристые глаза и копна светлых волос, доходящих до талии, встаёт у меня перед глазами, заставив тёмные очертания Лоркана исчезнуть.

Это глупо, совершенно глупо, но новость о его предстоящей свадьбе ощущается как удар в сердце.

Лоркан опускает подбородок и продолжает рассматривать меня.

— Этот союз серьёзный шаг на пути к миру.

— Не сомневаюсь.

Я чувствую себя так, словно моё горло протащили по стиральной доске, вместе с остальными органами.

— Имоген, должно быть, разочарована.

— С чего ей быть разочарованной?

Вместо того, чтобы указать ему на очевидный факт, я спрашиваю:

— Так ты переедешь в Глэйс, или твоя невеста переедет в Небесное королевство?

Я представляю её в комнате, которую я занимала. Она трогает мягкую ткань одежды, которую сшил для меня Лоркан, своими, ещё более мягкими, пальцами. Насколько я помню её тело, эта одежда придётся ей в пору. Скажет ли он ей, что она были выкроена и сшита специально для неё?

Ревность поднимает свою жалкую голову, и я неожиданно начинаю жалеть о том, что не сняла всю эту одежду с вешалок и не привезла с собой. Даже то