копы твердят об умышленном убийстве. Дело с душком. Убийство лидера преступной группировки. Коррупция в Верховной палате. Кто-то должен написать об этом. Нужно ехать на похороны.

— Это не для меня, — Мюриэл умоляюще посмотрела на мистера Поудмора, — врач сказал, что у меня серьезное воспаление. Если простужусь, придется лечь в больницу. Два часа на холодном ветру… я не выдержу…

— Я тоже, — отозвалась Элин, — похороны всегда вызывают у меня депрессию, потому что принимаю чужое горе слишком близко к сердцу…

Она демонстративно высморкалась и вздохнула.

Мистер Поудмор, нахмурясь, уставился в потолок. И вдруг посмотрел на меня с воодушевлением:

— Вы, Бинг! В одиннадцать часов будьте на церемонии на кладбище. Можете взять деньги на проезд из кассы.

— Но я даже не знаю, что…

— Две тысячи слов. Вы поняли? Немного о присутствующих. Родственники, знакомые… И о церемонии.

Мистер Поудмор захлопнул дверь.

Мюриэл и Элин с сочувствием посмотрели на меня.

— А почему он так странно назвал вас… — задумчиво спросила Мюриэл, погружая в чашку пакетик чая. — Бинг, если не ошибаюсь? Где-то я уже слышала эту фамилию…

Автобус остановился прямо у ворот кладбища. Дождь немного поутих, но было очень сыро и холодно. Я проскользнула позади собравшихся и встала рядом с женщиной в короткой черной юбке.

— Мы планируем отдыхать на Сейшелах в этом году, — сказала она своему соседу, — но Дони хочет ехать на Лансерот со своим бой-френдом, так мне сказал Фред. Что за дурацкая идея, надо же хоть раз съездить куда-нибудь в другое место…

— Как мило, — отозвалась дама в экстравагантной длинной черной накидке, прикрывавшей ее полные ноги с узловатыми венами. — Джеральд хочет на Барбадос. Но я сказала ему: Джеральд, подумай, что будет там с моим желудком. Эти салаты и зелень — для меня просто ад. Правда, говорят, там отличные танцевальные вечеринки с тамтамами. Но я не собираюсь скакать и умирать от голода.

— И куда же вы решили отправиться? — спросила третья собеседница.

— В Блэкпул.

Священник закончил чтение и предложил всем бросить по горсти земли. Какая-то женщина ринулась к могиле с букетом цветов, но тут же вернулась под дерево — дождь расходился все сильнее. Я достала из кармана блокнот.

— Простите, пожалуйста, — обратилась я к полной даме, — я из «Брикстон Меркьюри». Вы не могли бы назвать мне несколько имен и что-нибудь рассказать о родственниках покойного.

— О, как символично! На похоронах Вильдо присутствует пресса. При жизни он старался избегать журналистов. — Она захихикала, прикрыв рот рукой, но, заметив, что на нее смотрит священник, тут же изобразила глубокую скорбь. — Да он просто свалился в незакрытый люк, никто его туда не сталкивал. Уж можете мне поверить, ведь он мой дядя.

Пальцы у меня заледенели от холода, и я едва царапала карандашом по бумаге. Она назвала мне еще несколько совершенно невообразимых имен, которые я с трудом смогла затранскрибировать.

Священник спешил закончить церемонию, держа над головой молитвенник, которым прикрывался от дождя.

Я заметила одного человека, стоявшего поодаль, под широкой ветвью кедра. Присутствующие не обращали на него внимания, быстро расходясь в разные стороны и рассаживаясь в автомобили. Затем кортеж вместе с полицейской машиной медленно двинулся к воротам. Незнакомец выглядел так, словно смертельно болен, — лицо пепельно-серое, а губы посинели от холода. Редкие темные волосы свисали вдоль щек. Внешность выдавала в нем иностранца. Он будто не замечал ни дождя, ни пронизывающего ветра. «Таинственный пришелец из далекого прошлого», — подумала я, решив по возможности расспросить и его. Но я немало удивилась, когда заметила, что этот человек плачет, — должно быть, он был единственным, кто действительно сожалел о смерти Вильдо. Вынув платок, он вытер лицо, мокрое от слез и дождя.

— Никогда. Никогда, — пробормотал он так тихо, что я едва расслышала. — Боже мой, больше никогда.

Фраза показалась мне подходящей для мрачного колорита статьи, и я записала ее в блокнот. Когда подняла голову, то увидела, что незнакомец уже ушел. Я огляделась, но его нигде не было, скамейки пусты, и пустынная аллея тянулась до самых ворот. На кладбище я осталась совсем одна. Над могилами клубился туман, и мокрые ветви деревьев печально покачивались над моей головой. Внезапно поднялся сильный ветер, и какой-то необъяснимый страх охватил меня, я кинулась прямо к выходу и, только оказавшись перед воротами, смогла отдышаться и прийти в себя. Дождавшись автобуса, я забилась в уголок и, видимо, выглядела такой несчастной, что пассажиры с любопытством поглядывали в мою сторону.

Я начала писать прямо в автобусе и не останавливалась, пока не доехала до редакции. Пальто и волосы у меня высохли, я уже согрелась и повеселела. Заканчивая свое повествование, я не сомневалась, что это шедевр журналистской прозы. А чтобы мистер Поудмор не усомнился в этом, я добавила несколько впечатляющих деталей от себя. Проверив по словарю написание кое-каких слов, я с гордостью положила репортаж на стол мистеру Поудмору.

Он молча взял листы и начал читать. Напряженно следя за выражением его лица, я с удовольствием отметила, что он, похоже, удивлен.

— Бог мой! — Он отложил в сторону последний лист и, откинувшись на спинку стула, стал ковырять в ухе. — Неправдоподобно! Абсолютно неправдоподобно. Совершеннейшая чепуха, сразу видно новичка. Невежество в парапсихологии, полное невежество. Вот что я скажу, — такие россказни о призраках по вкусу только соплякам и простакам. И чрезмерная впечатлительность тоже весьма вредна. Она размягчает мозги.

— Но послушайте… — начала я, почти не в силах справиться с разочарованием. — Если хотите знать, я вовсе не так глупа и даже очень начитана. Я знаю наизусть почти всего Шекспира.

— Не спорю, — он хлопнул рукой по столу, — вы умная и симпатичная девушка. Даже умнее, чем я ожидал. Но вам еще предстоит научиться писать как следует.

Он зачеркнул большую часть моего сочинения и отверг почти все, что являлось украшением моего рассказа, требуя, чтобы я спустилась с небес на землю.

— Если бы я знала, что вам нужно, то написала бы, как Раймонд Чэндлер… — заговорила я, но заметила, что он меня не слушает.

— Подождите, — бесцеремонно оборвал он, — у меня есть идея. Мне нужно, чтобы вы написали серию статей.

Я не поверила своим ушам.

— Я написала?..

— Да, вы. Только вы и сможете написать что-нибудь стоящее, — саркастически заметил он, — полторы тысячи слов каждую неделю к номеру в пятницу. Восемь фунтов за статью. Без подписи. Серия будет называться «Призрачная зона». Но нам вовсе не следует провоцировать читателя на бессмысленные фантазии о призраках и переселении душ. У нас другие задачи: писать захватывающе, интригующе, но правдоподобно. Детектив «Охотники за