Офелия еще не потеряла чувства юмора. Поначалу она весьма негативно отнеслась к условиям Руперта, находя их невыносимыми и нелепыми. Еще больше по этому поводу возмущалась мама, недовольная тем, что Руперт вообще что-то требует от нас. Так что первые несколько дней после его отъезда прошли в атмосфере яростного протеста и декларируемого презрения к обывательским ценностям. Однако никто так и не смог предложить ничего лучшего в решении нашей проблемы.

Руперт звонил нам каждый день. Поскольку нужно было экономить, то приходилось максимально пользоваться преимуществами дневного освещения, чтобы вечером беречь электричество, а любимые мамины свечи, которые обычно закупались для гостиной и зажигались каждый вечер, пришлось вовсе исключить из статьи расходов. Естественно, маму это привело в состояние крайнего уныния, и она, закутавшись в темную вуаль, часами сидела на троне Ричарда Третьего, стоявшем в папином кабинете. Ронни тщетно пытался ее утешать и все же не собирался покидать наш дом. Так продолжалось до того самого дня, пока Руперт не приехал к нам в гости, возвратившись в Лондон.

— Кажется, пять лет прошло, Руперт, с тех пор как мы виделись с тобой последний раз.

Она неохотно протянула ему руку, но Руперт лишь слегка коснулся ее пальцев и тут же отпустил их.

— Добрый день, Кларисса. Вообще-то прошло почти десять лет.

— Правда? — Мама натянуто рассмеялась. — А я все еще помню тебя маленьким мальчиком, таким замкнутым и необщительным.

— Возможно, я таким и остался.

Корделия вошла в комнату и, увидев Руперта, подошла к нему совсем близко.

— Здравствуйте, меня зовут Корделия. Я собираюсь стать киноактрисой.

Он посмотрел на нее очень внимательно:

— Если ты примитивна, как амеба, и нечувствительна, как камень, то, может, тебе это и удастся.

— Надеюсь, вы так не думаете, — произнесла Корделия с недовольством.

— Корделия, пойди и скажи, пожалуйста, Ронни, чтобы он принес немного шерри, — вела мама — ей не хотелось, чтобы Корделия присутствовала при неприятном для нашей семьи разговоре. — И позови всех остальных. — Затем она снова повернулась к Руперту: — Я очень рада снова видеть тебя в нашем доме.

Однако в голосе ее прозвучала явная ирония. Но Руперт не обратил на это внимания и ничуть не обиделся. Он быстро окинул картины, висевшие на стене, и заметил:

— Я совсем забыл о них. Восхитительно! Но Коро конечно же не подлинный.

Мама собралась было возразить, но тут в комнате появился Брон.

— Привет, старый друг! Как твои дела? — спросил он Руперта, пожав ему руку. — Отлично выглядишь и ничуть не постарел!

— Спасибо, — тепло отозвался Руперт.

— Я же говорил: старая дружба не кончается. Вот мы и снова собрались все вместе, да еще в папином кабинете. Сколько лет я ждал, что мы с тобой пообедаем в святилище всех театральных критиков, — речь шла о ресторане, где собирались сотрудники «Гардиан», — по-моему, теперь самое время.

— Пожалуй, нет, — коротко ответил Руперт.

— А вот и мы! — раздался голос Ронни, который нес на вытянутой руке поднос с бутылками и бокалами. Он по-прежнему не снимал темные очки, а шарф на голове заменил на красную бандану. — Здравствуйте, Руперт, рад вас видеть! Мы с Клариссой немного не в форме, но это скоро пройдет. О, чертов пес! — Он перескочил через Дирка и опустил поднос на стол. — Извините, Хэрриет, я не хотел обидеть вашего любимца, но он все время шныряет в темноте под ногами. Вот шерри, дорогая, — он протянул бокал матери, — выпейте, чтобы поднять настроение.

Мама взяла в руки бокал:

— Мне совсем немного — это любимое шерри Вальдо, надо оставить ему хоть немного.

— Руперт ведь не подумает, что мы продолжаем жить на широкую ногу, Кларисса, мы просто должны угостить гостя, — возразил Ронни, — мы чувствуем себя как крысы на тонущем корабле, одно неверное действие — и все пойдем ко дну, жестокое бурное море поглотит нас окончательно.

Я посмотрела на Руперта и заметила, как он улыбнулся. Его не удивляли странные отношения и манеры обитателей нашего дома, скорее он взирал на них со снисхождением. Офелия и Порция пришли в комнату и сели в кресла с каменными лицами, не произнеся ни слова. Порция только кивнула Руперту в знак приветствия и тут же уставилась в окно.

Офелия проявила еще меньше активности, протянув руку Руперту и тут же ее отдернув.

— Честно говоря, — холодно заметила она, — я не понимаю, как ты можешь, придя сюда после стольких лет дружбы с нами, еще требовать, чтобы мы выполняли какие-то чудовищные условия. И напрасно ты ожидаешь, что мы станем плясать под твою дудку.

— Я этого и не ожидаю. Твои обиды просто нелепы, — мягко отозвался Руперт, он прекрасно держал себя в руках, не подавая виду, что ему что-то не нравится.

— Кто-нибудь уже нашел работу?

— Я буду секретарем у одной писательницы, — сообщила Порция, отвернувшись от окна и глянув на Руперта, — слава Богу, она не нуждается в услугах машинистки, и печатать мне не придется — только организовывать ее деловые встречи и выступления. Она — убежденная феминистка и ради пропаганды своих идей стала писать романы. Мне будут платить полтора фунта за каждый час работы.

— Отлично! Ты тоже устроена, Хэрриет. — Я улыбнулась ему. — А ты, Брон?

— Я работал курьером и рекламным агентом, но мне это не очень подходит. Хорошо, если бы ты помог мне попасть в «Гардиан», а то придется с утра до ночи сидеть в какой-нибудь конторе.

— Ладно, я поговорю об этом. Офелия?

— Господи! — вздохнула Офелия.

— Я еще раз напоминаю: каждый должен найти работу. Если вы не станете этого делать, я умываю руки. Хэрриет, пожалуйста, позвони мне на следующей неделе. Расскажешь, как продвигаются дела. До свидания.

Он поставил свой бокал на стол и вышел. Я побежала за ним, пытаясь извиниться за не слишком теплый прием.

— Ты рассердился.

Руперт вздохнул:

— Пока еще нет, Хэрри, но, если побуду здесь еще немного и опоздаю на поезд, тогда уже точно начну злиться.

Я была страшно расстроена. Только его ласковое обращение ко мне по имени, которое давно осталось в прошлом, помогло мне немного успокоиться.

Глава 13

Мистер Поудмор внезапно распахнул дверь, и Элин с Мюриэл тут же ожесточенно начали стучать по клавиатуре.

— Что, еще не готово? — рявкнул он.

Обе дамы подняли головы, словно послушные марионетки, повинующиеся движениям невидимого кукольника.

— Он позвонил и сказал, что очень плохо себя чувствует. Похоже, тяжелое похмелье, — сообщила Мюриэл, не глядя на редактора.

— Чертов лентяй! Тоже мне, нашел причину. Тело нашли в канализационном стоке сегодня утром. Говорят, несчастный случай. Но