Глава 39

К тому времени как каждый из нас разобрался с тремя или четырьмя папками, даже солнечный свет, льющийся со всех сторон, не мог рассеять темную пелену, казалось, окутавшую комнату.

До того как я прочитала эти документы, я знала не так много: Тобиас Хоторн подал свои первые патенты в конце шестидесятых и начале семидесятых. По крайней мере один из них оказался ценным, и он использовал прибыль от него, чтобы финансировать приобретение земли, что сделало его крупным игроком в торговле техасской нефтью. В конце концов он продал нефтяную компанию более чем за сто миллионов долларов и после этого благодаря своей предпринимательской жилке разнообразил свою деятельность и превратил миллионы в миллиарды.

Все это было общедоступной информацией. Истории из этих папок миф о Тобиасе Хоторне замалчивал. Рейдерства. Банкротства конкурентов. Судебные иски, поданные с целью разорить другие компании. Безжалостный миллиардер имел привычку фокусироваться на открывающихся рынках сбыта и занимать их без оглядки на других, скупая патенты и более мелкие корпорации, нанимая лучших и сообразительных и используя их для уничтожения конкурентов – чтобы вслед за этим перейти к новой отрасли, новой задаче.

Он хорошо платил своим работникам, но, когда менялась ситуация или прибыль падала, он их безжалостно увольнял. Тобиас никогда не умел заводить друзей. Я спросила прабабушку, чем именно не мог бы гордиться ее зять. Сейчас ответ буквально лежал вокруг нас, и невозможно было игнорировать детали всех этих досье только потому, что они не относились к тому, что мы искали.

Я уставилась на имя на папке в моей руке: Ситон Тайлер. Оказалось, что мистер Ситон, гениальный биоинженер, попал в один из переломных для Тобиаса Хоторна моментов после семи лет верной – и прибыльной – службы. Ситона сократили. Как и всем работникам Хоторна, ему было выдано щедрое выходное пособие, включая продление страховки. Но в конце концов страховка закончилась, а пункт о запрете на работу у конкурентов, напечатанный мелким шрифтом в его контракте, практически лишил его возможности найти другую работу.

А значит, и страховку.

Сглотнув, я заставила себя просмотреть фотографии в этой папке. Портрет маленькой девочки. Мэрайя Ситон. В девять лет ей диагностировали рак, незадолго до того как ее отец потерял работу.

Она умерла в двенадцать.

Чувствуя тошноту, я заставила себя продолжить листать досье. На последней странице была информация о транзакциях – щедром пожертвовании фонда Хоторна Детскому исследовательскому госпиталю им. Св. Иуды.

Так Тобиас Хоторн, миллиардер, представлял себе баланс. Но это не баланс.

– Ты знал об этом? – произнес Грэйсон низким голосом, его серебристые глаза устремились на Нэша.

– Что из этого ты имеешь в виду, братец?

– Например, то, что он купил у скорбящей вдовы патент за одну сотую того, чего он стоил? – Грэйсон отбросил папку и взял следующую. – Или что строил из себя ангела-инвестора, когда на самом деле хотел постепенно приобрести достаточно акций компании, чтобы закрыть ее и расчистить путь для другой инвестируемой им компании?

– «Я возьму шаблон договора, который дает ему контроль над интеллектуальной собственностью его сотрудников, за две тысячи, Алекс. – Джеймсон выдержал короткую паузу. – Независимо от того, была она создана на работе или нет».

На другом конце комнаты Ксандр сглотнул:

– Вы не захотите узнать о его набеге на фармацевтическую компанию.

– Ты знал? – Грэйсон снова задал этот вопрос Нэшу. – Поэтому ты всегда был одной ногой за порогом? Поэтому ты не мог находиться со стариком под одной крышей?

– Поэтому ты спасаешь людей, – тихо произнесла Либби, не отрывая взгляда от запястья.

– Я знал, каким он был.

Больше Нэш ничего не сказал, но я видела, что он стиснул челюсти под жесткой щетиной. Он наклонил голову, край ковбойской шляпы скрыл его лицо.

– Помнишь сумку со стеклом? – внезапно с болью в голосе Джеймсон спросил своего брата. – Это была загадка с ножом. Нам нужно было разбить стеклянную балерину, чтобы найти внутри три бриллианта. Подсказкой были слова «Скажи мне, что реально», и Нэш обыграл нас, потому что остальные сосредоточились на бриллиантах…

– А я отнес старику сумку с разбитым стеклом, – закончил за него Нэш. Что-то в его голосе заставило Либби перестать смотреть на свои запястья, подойти к нему и молча положить руку ему на плечо.

– Разбитое стекло, – сказал Грэйсон, волна напряжения прокатилась по его телу. – Та лекция, которую он прочитал нам. Чтобы сделать то, что он сделал, нужно было пойти на жертвы. Сломать вещь. И что, если не убрать осколки…

Кадык Ксандра дернулся, когда он закончил предложение:

– …пострадают люди.

Глава 40

Прошло тридцать шесть часов – ни слова от похитителя Тоби, не прекращающая расти толпа папарацци за воротами и слишком много часов, проведенных в солярии с досье на врагов Тобиаса Хоторна.

Я закончила с папками из своей стопки. Каждый из четырех братьев Хоторнов тоже закончил со своими. Как и Либби. Как и Иви. Ничего не совпало. Ничего не подошло. Но я не хотела признавать, что мы снова оказались в тупике. Я не хотела чувствовать себя загнанной в угол, или побежденной, или как будто все вокруг меня получали многократные выстрелы в живот ни за что.

Поэтому я вернулась в солярий, перечитала папки, которые уже просмотрели другие, даже зная, что Хоторны не упустят ни одной чертовой детали. Что эти досье врезались в их память.

В тот момент, когда Джеймсон закончил свою стопку, он исчез. Я знала, что он не отправился в неизвестные края на другом конце света, только потому, что кровать рядом со мной была теплой, когда я проснулась утром. Грэйсон пошел в бассейн, снова и снова преодолевая предел человеческой выносливости. После того как Нэш закончил, он увернулся от прессы у ворот, пробрался в бар и вернулся в два часа ночи с разбитой губой и дрожащим под его рубашкой щенком. Ксандр едва прикасался к еде. Иви, казалось, думала, что ей не нужно спать и что, если она сможет запомнить каждую деталь каждого досье, ответ появится сам собой.

Я понимала ее. Мы не говорили с ней о Тоби, о молчании похитителя, но это все подталкивало нас продолжать.

До скорого.

Я потянулась за следующей папкой – одной из немногих, которую не просматривала сама, – и открыла ее. Пусто.

– Ты читала ее? – спросила я Иви, мое сердце внезапно заколотилось