Ему становилось легче с каждой минутой. Боль оставила его. Он лежал вымотанный, откинувшись на подушки. Его руки до сих пор дрожали. Я просила хоть немного поспать и отдохнуть. Он сказал, что не позволит мне остаться голодной и быть одной в этот вечер. И я все еще удивляюсь, почему так сильно его любила?

Глава двадцать третья

До свидания, турецкий Курдистан

…Засыпать и видеть тебя во сне. Просыпаться и крутить слайды с тобой в своей голове. Удалять социальные сети ровно на сутки и вновь восстанавливать. Я пытаюсь бежать, но я похожа на хомяка в колесе, который бежит по кругу и думает, что в конечном итоге достигнет цели. Пытаться заменить тебя другими. Ненавидеть себя за то, что ты в моей голове двадцать четыре часа в сутки. Писать книгу и мечтать ее издать и наконец уже закончить последнюю страницу. Выдохнуть и ровным голосом произносить твое имя. Ты дьявол. Запретный плод Евы. Искушение. Рушишь все то, что создаю.

Пишу финальные главы. Спектакль окончен. Шоу покинул главный герой, и зрители разошлись, растворившись в ночной темноте…

Вартолу после приступа стало легче, но он лежал обессиленный. Поэтому за поиском ужина мы отправились с Медетом вдвоем. Для этого нам нужно было спуститься в ресторан отеля и заказать еду в номер. Мы заказали множество различных блюд, а из напитков остановили свой выбор на красном полусухом вине. Шутя и смеясь, мы отправились обратно в номер, дабы надолго не оставлять нашего Вартолу.

Лифт. За нами закрываются двери. Медет поворачивается ко мне и резким движением прижимает меня к стене кабины лифта. Я не успела опомниться, как его губы впились в мои, а руки он крепко схватил за запястья, не давая мне малейшего шанса вырваться. На поцелуй я не ответила, но и освободиться от его цепких рук я не пыталась. Сон. Сон из самолета в реальности. Все сбылось с точностью. Меня парализовало от шока осознания. Может, мне пора записаться на курсы ясновидящих? Или пойти в шоу на известный телеканал, где проверяют твои экстрасенсорные способности.

Черт возьми, Медет, ты что творишь????? Как только он отпрянул от меня, я заорала на русском языке. От шока я и не понимала, что ору на русском. Хотя в данной ситуации переводчик лишний. Мы же договорились, мы же все поняли. Мы никогда не предадим Вартолу. Что ты делаешь? Как ты смеешь так поступать? Да плевать мне, что ты меня не понимаешь. Да, я знаю, что говорю на русском. Из моих глаз потоком текли слезы, но я их не замечала. События этого дня добили меня. Ведь только что я наблюдала, как корчился от боли мой самый любимый человек, и вот теперь его друг наносит ему самую большую душевную боль. Надеюсь, Вартолу, ты никогда не узнаешь об этом. Я не расскажу. Но я не знаю, что в голове твоего друга и на что он способен. А больше всего я ненавидела себя. Да, милый читатель. Я любила их обоих и сходила с ума. Я готова была посыпать голову пеплом и винить себя, но какой в этом смысл? Однажды маленькая девочка так мечтала о папе и его любви, о его ласке и тепле, что, когда она выросла, она была так неразборчива и слепа в любви. Папы, не ломайте психику дочерям, иначе их будущее будет под большим вопросом. Я была похожа на маленького слепого котенка, что тычется и ищет мамин сосок в поисках молока. Я искала любовь. И я нашла ее в этих двоих. И теперь мой внутренний невротик ликовал, когда получал от них такие огромные порции ласки, тепла, любви и страсти. А еще с ними всегда есть интрига, та самая, которая для невротика как дорожка кокаина для наркомана. Эйфория. Высокие показатели адреналина, и ты готова прыгать в этот омут бесконечно.

Оттолкнув от себя Медета, я вылетела из лифта. Как пробка от шампанского. Я была похожа на панду, потому что по лицу была размазана тушь, а глаза от пролитых слез стали как щелки. В таком виде я и зашла в номер. Даже если Вартолу что и заметил, то не подал виду. А может, он все понимает? Да нет, бред, он бы этого не принял.

Ранним утром мы отправились в аэропорт. Всю дорогу меня била мелкая дрожь и дико колотилось сердце. Я молчала, потому что слова были лишними. Мы все понимали все без слов, и горечь расставания словно впиталась в наши тела. Я молилась, чтобы сломалась машина. Чтобы начался ураган и все рейсы отменили на ближайшую неделю. Но мои молитвы остались неуслышанными, мы добрались до аэропорта и даже не опоздали на рейс.

В аэропорту он крепко сжал мою руку и произнес: «Seni asla kimsey vermeyeğim». Это было обещание никому и никогда не отдавать меня. Улыбалась сквозь слезы. Он и сам не понимает, что обещает…

Самолет уносил меня все дальше от него. Я летела в Россию, где снова меня ждала пустая и холодная квартира. Пролетая над облаками, я хотела открыть запасной выход, спрыгнуть и приземлиться в тот самый отель, в его теплые объятия, закрыть глаза и больше никогда не видеть реальность.

Глава двадцать четвертая

Я не хочу ребенка

Россия. Уфа. Мой родной город по факту места рождения и такой чужой для души. Мне здесь холодно. Неуютно. Улицы, по которым я сделала столько шагов за свою жизнь, кажутся мне чужими. Люди кажутся жестокими и отстраненными. На всех надеты маски. Все будто проживают чужие жизни и делают вид, что счастливы на этом маскараде.

Прошло несколько недель с того момента, как я вернулась из Турции. Я задумалась о том, что я постоянно чего-то ждала. Ждала, когда он напишет. Ждала, когда он выкарабкается из лап смерти. Затем снова ожидание, когда он появится в моей жизни. Он говорил ждать встречи, и я терпеливо ждала. Он говорил ждать в ночи его звонка, и я часами держала телефон в руках в ожидании. Ждала разлуки и встреч в аэропортах. Целый год я жила в режиме Хатико.

Я все время ждала, что он произнесет заветное «Будь моей женой». И