– Он нам не мешает. Не забирай Даниса, – говорю я.

– Не могу, – качает головой Катарина. – Это распоряжение основателей. Они подготовили для ребенка эффективную программу ускоренного развития и отсутствие матери под боком – ее часть. Таким образом, ребенок учится самостоятельности. Я приведу его в субботу, а в понедельник снова заберу. – Она вздыхает и извиняющимся тоном продолжает: – Это просто мое призвание. Не я так решила.

Сложившаяся ситуация явно не по нраву девушке, но тем не менее, она все же выходит из кабинета с ребенком на руках и еще некоторое время я слышу доносящийся детский плач. Мне становится дурно, а ком в горле мешает дышать. Гнев так и распирает. Я вспоминаю ту фразу Тани: «что не сделаешь ради своих детей» и злюсь на нее еще больше. Как можно быть такой слабой и позволять другим людям решать судьбу твоего малыша? Какая-то там эффективная программа развития – да, что за чушь?! Отрывать ребенка от единственного близкого человека – совершенно неправильно!

Я резко разворачиваюсь к выходу в полной уверенности поговорить с Тонецким и выяснить, что за необходимость в этой абсурдной программе, но в дверях Таня останавливает меня. Она просит не вмешиваться и оставить все как есть. Я поднимаю на нее полный отвращения взгляд и со всей злости кричу:

– Как ты можешь соглашаться на то, чтобы твой маленький сын жил отдельно от тебя всю рабочую неделю?!

– Меня не спрашивали, – сквозь слезы говорит Таня.

– Не спрашивали значит? Ты его мама и ты обязана защищать его!

– Я защищаю Даниса, каждый день! – срывающимся голосом кричит девушка. – И ты понятия не имеешь чего мне это стоит.

Да уж, как же, хороша защита – забирайте моего ребенка непонятно куда и неясно зачем, а я постою в сторонке и буду ронять слезы. Меня буквально колотит. За несколько минут моя симпатия к ней превратилась в ненависть так, что до конца дня я больше не говорю ни слова. Таня тоже молчит и до самого вечера целиком растворяется в работе на планшете. Из-за того, что ее лицо все время опущено, короткие светлые кудряшки то и дело падают вниз и она машинально заправляет их за уши. Со стороны может показаться, что у девушки просто не очень хорошее настроение, но в целом она ведет себя как обычно. Смотрю на нее и от злости стискиваю зубы – и как только сердце у нее кровью не обливается?

Новое разочарование снова выбивает из колеи. Спускаясь к себе, тоскливо смотрю в сторону комнаты Марка и мне ужасно хочется пойти к нему. Рядом с ним становится спокойнее, легче. Но после разговора с Лиссой, я понимаю, что это не очень хорошая затея, поэтому приходиться отправиться в свою комнату и остаться один на один с мрачными мыслями, которые плавно погружают в очередной кошмар.

Я брожу по Эрановуму и в нем нет людей. Совсем никого. Меня охватывает жуткий страх, что все выбрались, а я осталась одна, замурованная заживо в этом чертовом бункере. Паника нарастает и заставляет бежать. Я быстро несусь по коридорам и кричу что есть сил, но никто не отзывается. Спускаюсь к центральном площади, придерживаясь за перила. У самого края чувствую прикосновение к правой руке. Щекотно. Смотрю на руку и тут же мной овладевает ужас – это жало черной гадюки. Оно раздвоенное, торчит из змеиной пасти и очень неприятно подергивается. Рефлекторно отступаю назад, но натыкаюсь на ступеньку пяткой и потеряв равновесие падаю вниз. Выставленные вперед ладони вместо удара о металлический пол, погружаются во что-то мерзкое, скользящее, живое. Повсюду шипение. Оно проникает в уши и раздается эхом в мозгу. Я снова кричу. Мгновенно поднимаясь, оглядываюсь по сторонам в поисках безопасного участка – его нет. Все пространство заполняют змеи. Они разного размера и окраса, но их объединяет одно: они все готовы набросится. Мне страшно. Каждой клеткой своего тела я ощущаю безысходность. Взгляд блуждает в поиске безопасных участков, но все без толку и тогда я решаюсь на безумие: бегу прямо по извивающимся гадам, не обращая внимание на то, как больно они жалят меня.

Вдруг змеи разом куда-то исчезают и передо мной возникает дверь, из которой сочится яркий солнечный свет. Я вхожу внутрь. Это серая комната без окон и какой-либо мебели и откуда исходил свет остается загадкой. Она была бы совсем пустой, если бы посреди нее не сидел на полу мальчик, светлый, с такими яркими зелеными глазами, что они напоминают сочную весеннюю листву. Он играет с машинкой и не обращает внимание на мое присутствие. Я узнаю в нем Даниса, сажусь рядом, глажу его по волосам… Бам. Откуда-то с потолка падает змея прямо возле мальчика. Смотрю вверх и мои глаза тут же расширяются от дикого животного страха, от такого, что кровь стынет в жилах. На потолке дыра и оттуда в комнату заползают жуткие создания. Они падают на пол. С каждой секундой их становится все больше и вот уже они окружают мальчика, подбираются к нему все ближе, а длинные жала касаются пухленьких ножек и ручек. Но он будто не замечает их. Я хватаю ребенка и убегаю с ним через единственный выход в комнате. Мальчик крепко обхватывает мою шею, кладет голову на плечо так, что его губы оказываются прям у моего уха, а затем раздается тихий детский шепот:

– Ты все еще здесь.

Глава 12

Я выныриваю из сна так резко, что ни сразу понимаю, где нахожусь. Меня трясет: не то от страха, не то от озноба; сердце учащенно стучит; на лбу проступают капельки холодного пота. Вытираю его тыльной стороной ладони. Оглядываюсь на свою постель: она вся смята, одеяло сбилось в кучу, а простынь сгреблась гармошкой, обнажив при этом матрас. Я пыталась убежать во сне, а тело отзывалось этому в реальности. Точно знаю, что все это приснилось мне не просто так, но не могу до конца разобрать смысл увиденного, кроме как то, что мне очень хочется помочь этому ребенку.

У меня вошло в привычку вставать очень рано, чтобы не пропустить тренировку. Вот и сейчас, проснулась еще до того, как должна просигналить ГИП. Но сегодня остаюсь в постели, хотя совсем не хочу спать. Я подтягиваю к себе ноги, сворачиваюсь калачиком на левом боку и в таком положении, нахожусь