Пламя поднималось по одежде все выше и выше, забиралось под одежду и выбиралось на свободу обратно. Человек не горит, он оплывает, слово свеча, медленно превращаясь в маленький черный комок, в котором невозможно отличить женщину от мужчины. Волосы съеживаются, кожа лопается и свисает подгорающими лохмотьями. Дым поднимается и стоит под бетонными сводами пещеры, ему некуда деться. Идол из металла безмолвно взирает на происходящее, он безучастен, он не придет на помощь. Лицо застыло в гротескной маске последнего крика, пальцы скребут цементный пол – осталось немного. Комнату наполняют тени древних существ, ими движет жажда. Жажда мщения. Ни один звук не проникает оттуда, кажется, что это просто игра больного воображения одинокого художника. Этого не может быть, потому что это никогда не случится.

Арнольд очнулся в своем плетеном кресле у окна, он тер глаза, чтобы окончательно проснуться, но невозможно было стереть из сознания картину беспощадной расправы и животного ужаса, воцарившегося в сердце.

В комнате нестерпимо пахло горелой плотью и машинным маслом.

Очередное лето подкралось незаметно. В северных широтах климат не балует теплыми и погожими деньками. Нередко могут налететь тучи, зарядить дождь. Ясный теплый день будет перебиваться пасмурными и холодными, а потом незаметно наступает календарная осень и кажется будто лета не было вовсе. Но не в этом году. Старожилы “Клёнов” не могли припомнить, когда в прошлый раз стояла такая отличная погода. Было очень тепло и солнечно, сезон гольфа был в разгаре, а некоторые постояльцы покрепче здоровьем, даже совершали лодочные прогулки по озеру. Приемы пищи проходили на летней веранде, где на открытой кухне готовили легкие диетические блюда, допоздна подавали прохладительные напитки и играла спокойная музыка послевоенных лет.

Постепенно воодушевление первых теплых дней перешло в приятную привычку, летний режим дня устоялся и все шло своим чередом.

Арнольд Гривс совершал свою традиционную прогулку с Бетси Маккалистер по главной парковой аллее пансиона, составленной сплошь из вековых кленов. Бетси была одной из тех немногих, с кем Арнольд поддерживал систематическое общение, практически ничего уже не выделяло его на фоне остальных обитателей пансиона. Наблюдение за ним было снято, а снотворное убрано из перечня выдаваемых препаратов. Парочка частенько гуляла перед обедом, а если погода была плохая – вместе ходили в библиотеку или музыкальную комнату. Они болтали о давно прошедших днях и вещах порой странных и непонятных молодым. Было жарко, на пронзительно синем небе ярко светило солнце, но густые деревья давали прохладу, а в сетчатой сумке Бетси были припасены две бутылочки воды. Пара медленно приблизилась к огромному валуну, считавшемся сердцем парка и присела на скамейку.

– Уф, кажется, жара сегодня побьет все рекорды, – Бетси протерла платком мокрый лоб и расстегнула сумочку. – Не хотите ли воды, мистер Гривс? – Бетси нарочито вежливо протянула бутылочку Арнольду, который с улыбкой принял щедрое предложение:

– Буду вам очень признателен, миссис Маккалистер, сегодня и правда очень жарко. – Лицо Арнольда Гривса немного раскраснелось после похода по парку, но он не выглядел уставшим.

– Мне кажется, Арнольд, нам все-таки очень повезло оказаться в таком волшебном месте. Думаю, многие могут только мечтать о подобном, вы так не считаете?

Ее спутник на мгновение осекся и посерьезнел:

– Да, Бетси, это место и правда необычное. Здесь уникальная энергетика. – Арнольд сделал несколько глотков воды и продолжил. – Эти деревья, словно живые свидетели истории. Мне кажется это место вне времени… Вы знаете, Бэтси, у меня есть такая привычка, прием самолечения сродни иглоукалыванию или медитации, – когда мне плохо или неспокойно на душе я смотрю на верхушки деревьев. Зеленые верхушки. Это мой мостик в прошлое. Счастливое спокойное прошлое, когда все было иначе. В наших краях зелень это роскошь, срок ее скоротечен, и тем не менее.

Бетси молча внимательно слушала его. Поднялся легкий ветер, кроны старых деревьев мерно шелестели в такт его порывов.

– Но это место особенное. Мне нет здесь покоя, Бетси.

– Если вас, Арнольд, что-то тревожит вы можете мне обо всем рассказать, я…

– Мне вряд ли удастся это сделать, да и не стоит. Времени осталось мало. Нам нужно уехать отсюда, Бэтси, уехать пока не поздно.

– Боюсь, я не совсем понимаю…

– Эти земли, вода озера, деревья, этот огромный валун. Все это нам не принадлежит. Мы всего лишь неблагодарные гости. Временщики и наш срок подходит.

– Арнольд, вы меня пугаете. Если вам есть что рассказать, то выкладывайте, хватит говорить загадками.

– Я пытаюсь, я правда пытаюсь, но есть вещи, которые трудно объяснить словами. Мы живем здесь, как в раю, но это не наш рай. Под благовидным предлогом мы вторглись сюда. Обманом и насилием утвердили здесь свой закон. У нас не будет права на справедливость. Нельзя построить надежный дом на отнятом пепелище. Нам нужно уйти.

– Лично я никого не обманывала, ничего не отнимала и прожила честную жизнь!

– Я знаю, знаю! Поэтому я и разговариваю с вами. Вы ведь местная, не так ли?

– Да, я прожила здесь всю жизнь, конечно, у меня были варианты уехать, но я очень люблю эти места, они у меня в сердце. Я бы хотела остаться здесь навсегда, если вы понимаете меня.

– Я понимаю. Полагаю ваши родители не рассказывали вам историю освоения этих мест.

– Ну почему же. Я знаю немало и не только от родителей, в свое время я даже вела занятия в краеведческом клубе, ах это было так давно.

– В таком случае полагаю вы знаете о непростых взаимоотношениях с коренным населением.

– Увы, да, но ведь поселенцы, в отличии от южных территорий почти не конфликтовали с аборигенами. Большинство земель были куплены или обменяны с составлением официальных договоров. Сейчас государство старается заботиться о них и не дает…

– Заботится… Государство ни черта им не дает. Пособия, чтобы не умереть с голоду и дешевый алкоголь вот как заботится государство. – В голосе Гривса чувствовался металл.

– Вы не правы, Арнольд, многое делается…

– Вы знаете историю этого камня, Бэтси?

– Камня? А что с этим камнем?

– Это священное место здешних краснокожих. Оно было священным еще тысячи лет назад и когда сюда пришли наши предки, оно священно для них и сейчас. Много ли коренных жителей вы видели здесь? Сколько стоит ваша Вера, Элизабет?

Скамейку в парке окутал пронизывающий холод, словно на мгновение в сердце июля заглянула февральская стужа, солнце зашло в тучу, деревья тревожно зашелестели, предвещая ливень.

– Мне не нравится ваш тон, мистер Гривс. – старушка поджала губы и продолжила в самом надменном и уничижительном тоне, на который