Шрифт:
Закладка:
Что должна сказать о таких предположениях беспристрастная история? То, что это догадки, идущие, как мы заметили, еще из древности, приближающиеся некоторыми сторонами своими к правдоподобию, но не имеющие прочного исторического основания и в то же время сами собой сильно сокрушающиеся о некоторые прямые указания истории на противоположное тому, что предполагается. В самом деле, кого ни слушать в этом деле, все слышишь противное. Принять ли собственное признание предателя? Он говорит, что предал кровь неповинную (Мф. 27:4); но ни слова о том, что к преданию побудила его не алчность к деньгам, а желание скорее воцарить Учителя. Напротив, выражение: согреших, предав кровь, явно показывает, что в предании была прямая продажа этой бесценной крови. Будем ли слушать, как и до́лжно, евангелистов? Они тоже ни слова об этом – тогда как указание на подобные причины и цель предательства, облегчая вину предателя, облегчили бы и их горе, когда всему миру стало известно о столь низком поступке прежнего собрата их. Обратимся ли с благоговением к свидетельству Самого преданного Богочеловека: что слышим? Горе человеку тому, им же Сын Человеческий предается; добро бы было ему, аще бы не родился человек той (Мф. 26:24).
За что такое страшное осуждение, если предательство имело такую незлобивую цель, как предполагается? В таком случае оно очень походило бы на так называемые набожные обманы веков средних и не заслуживало бы столь ужасного приговора. Размышляющий без труда может найти и другие причины оставаться при простом сказании евангелистов, которое, оставляя в тени подробности событий, проливает, однако же, довольно света на их сущность.
М. Д. Муретов
Иуда предатель[73]
Никто же от них погибе, токмо сын погибели, да сбудется Писание.
В то время как члены великого синедриона, решив во что бы то ни стало взять Иисуса и после праздника Пасхи предать Его смерти, были озабочены исполнением своего намерения, – один человек неожиданно изменил их план и ускорил развязку. То был Иуда, по прозванию Искариот, из числа двенадцати приближеннейших учеников Господа.
«Тогда, – как повествует ев. Матфей, – один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что хотите дать мне, и я вам предам Его? Они же постановили ему тридцать сребренников. И с того времени искал удобного случая, чтобы Его предать» (Мф. 26:14–16).
Марк рассказывает факт в общем согласно с Матфеем; но в частностях есть и некоторые особенности. «И пошел, говорит он, Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы Его предать им. Они же, услышав, обрадовались и обещали ему дать денег. И искал, как бы в удобное время предать Его» (Мк. 14:10–11). Марк не говорит, что сам Иуда, и притом прежде всего, потребовал от синедристов денежной награды: Иуда пошел к первосвященникам для того, чтобы предать Господа, деньги же были обещаны Иуде первосвященниками. Кроме того, Марк не указывает точно, какая сумма была обещана Иуде за его злодейство; он говорит вообще, что Иуде обещали дать денег.
Лука передает дело так: «Вошел сатана в Иуду, называемого Искариотом, бывшего из числа двенадцати. Он пошел и уговорился с первосвященниками и начальниками о том, как им предать Его. Они обрадовались и положили дать ему денег. И он согласился и искал удобного случая предать Его им без народа» (Лк. 22:3–6). Как и Марк, Лука не говорит, что сам Иуда наперед потребовал денежной награды; прямою и непосредственною целью его тайного появления пред священниками было – предать Иисуса; деньги же предложены Иуде после уговора о предании Господа, и Искариот только согласился их взять. Далее: если Матфей, по-видимому, указывает на сребреники как на главную причину поступка Иудина, а Марк вообще ничего не говорит о мотивах измены, то Лука, согласно с Иоанном (13:2, 27), прямо и выразительно указывает на сатану, который вошел в Иуду. Наконец, согласно с Марком, Лука не указывает точно, сколько сребреников получил Иуда, но говорит вообще о денежной награде, данной предателю от синедриона.
Что же до Иоанна, то он совсем умалчивает об этих предварительных переговорах Иуды с синедрионом. Он упоминает только о последнем появлении Иуды пред первосвященниками за отрядом служителей, с которым предатель тотчас же отправился в Гефсиманскую рощу для взятия Иисуса (Ин. 13:26–30; 18:3). На этом основании некоторые критики отрицают достоверность синоптических известий, утверждая, что мысль и решение предать Иисуса впервые возникли в Иуде только на Тайной вечере. Но не говоря уже о том, что синоптические известия более соответствуют исторической естественности дела – и в четвертом Евангелии ясно предполагаются предварительные уговоры Иуды с синедрионом – ранее Тайной вечери. На это указывают слова Господа к Иуде: «что делаешь, делай скорее» (Ин. 13:27); то же самое приходится заключать из заметки, которою евангелист начинает описание Тайной вечери: «когда диавол уже вложил Иуде мысль предать Его» (Ин. 13:2); наконец, несвойственные Иоанну краткость и общность рассказа о предании Господа несомненно предполагают в читателях знакомство с более подробными синоптическими известиями об этом (ср. 18:3). <…>
Наши евангелисты говорят об Иуде вообще очень немного. Мы ничего не знаем: как, где и когда был призван он Иисусом. Несомненно только, что Господь отличил Иуду от массы других последователей Своих, избрав его в число довереннейших учеников Своих. У всех синоптиков имя Иуды Искариота стоит в списке двенадцати последним и с указанием на предательство. Последнее место Искариота в списке двенадцати объясняется частью его отпадением от общества учеников Господа, а частью тем, что он один не был связан ни с кем из апостолов ни местом родины, ни родством, ни занятиями, как другие двенадцать. Иоанн несколько раз упоминает об Иуде, но всегда только с указанием на совершенное Искариотом предательство. Так в 6:64 к словам Господа: «но есть из вас некоторые неверующие» – евангелист присоединяет замечание: «ибо Иисус знал сначала, кто суть неверующие и кто предаст его», – и далее в 70–71 ст.: «не двенадцать ли вас избрал Я? Но один из вас изменник (διαβολος); это говорил Он об Иуде Искариоте, ибо сей имел предать Его, будучи один из двенадцати»; возражение по поводу траты драгоценной масти, по Иоанну (12:4), сделано было Иудою, причем евангелист замечает: «сказал же сие не потому,
