– Кира, мне кажется, или вы на меня сердитесь? – задал Сафронов довольно странный вопрос, когда они сели в машину.

– Вам кажется, Максим Андреевич. Мне не на что сердиться, – спокойно отозвалась Кира.

Уж если на то пошло, то сердилась она сейчас вовсе не на него, а на всех остальных вместе взятых.

Директриса Дома малютки оказалась чересчур назойливой и гостеприимной. Много говорила на чаепитии, щедро одаривала лестью Сафронова и явно упивалась собственным красноречием. Из-за нее чаепитие затянулось, а у Киры разболелась голова.

Утомили ее и оператор с телеведущим. Сядьте так, повернитесь другим боком, уберите правую руку со стола… Она все понимала, что работа у них такая, чтобы в итоге получить качественный материал, но как-то все это отдавало фальшью и наигранностью. И место было совершенно неподходящим.

Но самую большую тяжесть на душе Киры оставили брошенные младенцы. Такие крохи и уже никому не нужные. Маленькие люди, лишенные любви и ласки. До сих пор перед глазами стояли эти беспомощные «кулёчки», которые даже плакать долго не могли, ведь вряд ли кого-то их плач может разжалобить.

– Вы выглядите бледной, – пригляделся к ней Сафронов.

– Немного болит голова, – призналась Кира.

– Денис, останови возле парка, – велел тогда Сафронов.

Самый обычный парк, такой же немного унылый в это время года, как все остальные парки. И Кира не понимала, что задумал Сафронов.

– Жди нас здесь, велел он водителю, распахивая дверцу и выбираясь на улицу. – Давайте немного прогуляемся, – подал он руку Кире. – На свежем воздуха голова ваша пройдет.

Гулять в такую погоду? Не то чтобы было сильно холодно, но накрапывал дождь. И опасалась Кира не за себя – в пуховике она точно не замерзнет. А вот Сафронов был одет не совсем по погоде – на нем была довольно легкая куртка, больше похожая на ветровку.

– Почему вы сегодня решили изменить элегантному стилю? – поинтересовался Сафронов, окидывая Киру внимательным взглядом. – Не обижайтесь, но пальто вам идет гораздо больше. В этой… одежде вы не такая элегантная.

Кира едва не рассмеялась. Да куда уж там? О какой элегантности может идти речь, если вещь она выбирала больше практичную и теплую.

– Пальто я вынуждена была отнести в химчистку, – честно ответила она. Кстати, сегодня ей еще нужно было выкроить время, чтобы забрать его. – И… пришлось купить эту куртку.

Максим Андреевич не спросил, что стало с пальто, чему Кира только порадовалась. Рассказать всего она бы ему не смогла, да и зачем ему знать о ее проблемах. А проблема была, и воспоминания о ней вызвали страх.

– Кира, с вами точно все в порядке? Теперь я уже жалею, что оставил вас одну…

Жалеет, что провел незабываемый уикенд с Полиной в Париже? В это Кира не поверила и не сдержала улыбки.

– Все со мной хорошо, Максим Андреевич, – заверила его она, пытаясь понять его настроение.

Чем вызвано желание прогуляться в ее обществе? Лишь состраданием, что у нее разболелась голова? И он явно мерзнет, она же видит. Так и хочется предложить ему вернуться в машину.

– Я все искал подходящий момент… – Сафронов замялся, и Кира с удивлением подметила, что он вроде как смущен. Таким она его еще не видела. – В общем, вот. Это вам, – достал он из кармана что-то небольшое и протянул ей.

– Мне? – опешила Кира. Вот уж чего она точно не ожидала, так это подарка. – А… что это? – развернула она симпатичную сумочку, украшенную изображением Джоконды и Эйфелевой башни. И сумочка эта была приятная на ощупь – бархатная и мягкая. Внутри сумочки что-то было.

– Посмотрите… Надеюсь, вам понравится… – еще более смущенно отозвался Сафронов.

Да что с ним такое? Нет привычки делать подарки?

В сумочке оказалась коробочка, украшенная нежно-розовой ленточкой. Все выглядело настолько миниатюрно и изящно, что вызвало в душе Киры приступ умиления. А когда она открыла коробочку и увидела брошку, то и вовсе не сдержала восторженного вздоха.

– Она… прекрасна! – рассматривала Кира вещицу, любуясь ее изгибами и нежными цветами вставки. Вещь была не просто шикарной. Это великолепие было ручной работы, судя по надписи на обороте. И Кира могла только представить, сколько стоит брошь. – Максим Андреевич, спасибо за подарок, но я не могу его принять, – решительно проговорила Кира, бережно укладывая брошь обратно на бархатную подушечку, закрывая коробочку и пряча ее в мешочек.

– Почему? – удивленно смотрел на нее Сафронов. – Я выбрал ее для вас. Как увидел, так сразу подумал, что именно вам она подойдет.

– Потому что принимать от вас настолько дорогой подарок – это… неправильно, – подобрала Кира верное слово.

– А если бы я подарил вам дешевую безделушку, на которую без слез не взглянешь, вы бы ее приняли с легкостью? – неожиданно рассмеялся Сафронов.

– Наверное… не знаю, – настала очередь Киры смущаться. – Вы мне не должны делать подарков! – выпалила она.

– А если я хочу? – остановился Сафронов и смотрел на нее опять как-то странно, волнующе.

– Вы не должны этого хотеть, Максим Андреевич!

Кира тоже остановилась. Теперь они стояли напротив друг друга и, должно быть, странно выглядели со стороны. Хорошо, что в такую погоду парк пустовал.

– Почему, Кира? – тихо спросил он.

– Потому что у вас есть, кому делать подарки, – чуть громче, чем хотела, ответила Кира. Сразу же пожалела о сказанном, но слово не воробей…

– Кира, позволь мне самому решать, что и кому я могу дарить, – как-то немного обреченно вздохнул Сафронов. – Эта брошь словно создана для тебя. Никому другому она не подойдет, как и не достанется. Если ты сейчас не возьмешь ее, то я… брошу ее вон в тот пруд, – оглянулся он и нашел глазами небольшое озерцо. – И будет эта красота покоиться на дне пруда, – грустно улыбнулся.

– Нет, в пруд не нужно, – испугалась Кира, когда поняла, что обещание свое Сафронов выполнит. Брошь было жалко. Не заслуживал чей-то труд оказаться на дне пруда. – Я возьму ее, – забрала у него Кира мешочек и спрятала подарок в кармане пуховика.

Странным образом вдруг стало теплее, а потом и жарко. Посмотрев в глаза Сафронова, Кира поняла, что виной тому его взгляд. Если бы он не был депутатом, а она лишь той, кто на него работает. Если бы когда-то он не спас ее и не приютил, а встретились они где-нибудь в другом месте и при других обстоятельствах, то Кира решила бы, что смотрит он на нее пылко. Но такого просто быть не могло. А если вдруг что-то и промелькнуло между ними, то этому следует положить конец.

– Идемте в машину, Максим Андреевич, – взяла его Кира под руку и повела из парка. – Вы совсем замерзли.