На третий день Николай насытился быстро: разок мамашу на спине с прижатыми к груди коленями, разок дочку на животике, подложив под брюшко подушку. Ух ты моя, пися-писенька!

– Дерьмо! – Он вскочил и хлестнул девушку тыльной стороной руки по заду, она слабо застонала и зашевелилась. Хотя проснуться днем они не могли, вампиры и инфицированные чувствовали боль. Может быть, они чувствовали и удовольствие, кто знает!

– Кормлю вас тут, суки, пою! А вы не можете как следует ублажить мужика!

Он поднял с пола одеяло и пошел в гостиную. В голову пришла отличная мысль.

Николай переставил выпивку и закуску на стул, расстелил на столе одеяло. Принес две подушки и положил рядом посреди стола. Затем, взвалив на плечо, притащил старшую «барби». Опустил ее лицом на подушку, потянул немного на себя, устраивая так, чтобы ноги свешивались со стола.

– Ах ты мой уголочек! – хихикнул Николай и поцеловал «барби» в попку.

Дочку он перенес на руках, она была гораздо легче мамаши, и положил рядом с родительницей в той же позе.

Налил стакан и выпил. Закусывать не стал, просто прижался носом к дочкиному заду и шумно втянул ноздрями воздух. Потом отстранился, взгляд его перебегал слева-направо, справа-налево.

– Что надо мужику?.. – пьяно пробормотал он. – Вот этот темненький глазок между двух круглых половинок, стыдливо прикрытый пушком… Да! Это бесстыдное, бл-ое место!..

Он больно хлопнул женщин ладонями по задам и стал грубо лапать их.

Когда они застонали, удовлетворенно ухмыльнулся.

– Так вот, детки… Что захочу… Понятно!

Николай встал, пьяно пошатываясь.

– С кого начать?..

Он взял бутылку, плеснул в стакан на две трети и залпом выпил.

– А-а-а-! – громко выдохнул он и рыгнул. – Твою мать! – Отрыжка была едкая, и его чуть не вырвало.

– С кого начать? С тебя? – Он ткнул пальцем в один зад. – С тебя? – Другой тычок.

– Не-е-е! Мы сейчас сыграем в интересную игру. Втроем. Чуть-чуть с тобой, чуть-чуть с тобой. В кого кончу, тому приз.

И он начал свою игру. Последнюю в жизни.

Николай открыл глаза и обнаружил себя лежащим на кровати. Руки и ноги его были связаны. Было темно. И в этой тьме он разглядел обступивших его молчаливых людей.

Он был голым и мокрым, его окатили из ведра, чтобы скорее прочухался, глаза слепил свет мощного фонаря. Николай еще не осознал до конца смысл происшедшего, но нарастающий ужас уже сотрясал его тело.

– Ты – ублюдок! Убийца! Насильник! Палач детей! От имени всего человечества я приговариваю тебя к смерти.

– Кто ты такой! – крикнул Николай. – Здесь нет людей, кроме нас! Меня и ребят! Вы не люди, вы – упыри, живые мертвецы! К какой смерти вы можете приговорить меня? Развяжите меня немедленно, твари! Посмейте только что-нибудь сделать со мной, ребята за день сожгут, взорвут ваши вонючие норы.

– Сейчас узнаешь, К КАКОЙ. Распните его на двери дома, – приказал все тот же властный голос. – Этому ублюдку бесполезно что-либо объяснять. Пусть получит по заслугам.

Николая подхватили несколько пар рук и понесли прочь из квартиры. Он кричал, вырывался, но тщетно. Его бросили на ступени дома и разрезали веревки на руках. Тут же его руки были растянуты в стороны и привязаны к металлическим кольцам, прибитым к двери. Затем пришел черед ног – их развели и также крепко привязали к чему-то.

Стояла глубокая ночь. Тихая и звездная – она показалась Николаю необыкновенно красивой. Наверное, потому, что он понял, она последняя в его жизни.

Удар ногой по мошонке нарушил ее очарование. Николай застонал, слезы застили глаза. Он зажмурился и замотал головой. Слезы сорвались с ресниц, он открыл глаза и взглянул на обидчика. Это была младшая «барби».

– Тебе эта хреновина больше не понадобится! – сказала она и ударила его еще раз.

Потом Николая оставили одного. Он знал зачем.

Вскоре слева послышался звук шагов. Николай повернул голову и увидел горящие, как угли, глаза вампира. Ледяные пальцы впились в плечи, зловонное дыхание обдало лицо и острые клыки вонзились в шею. Николай закричал диким, нечеловеческим голосом, но крик его вскоре оборвался. Он захлебнулся в собственной крови.

Мы разыскали Николая только к полудню. Он висел голый на дверях трехэтажного дома. Весь – с головы до ног – он был черен, словно обгорел на пожаре. Только выпученные с застывшим в них выражением ужаса глаза и оскаленные в муке зубы доказывали, что пожар тут не при чем.

Его отдали на растерзание вурдалакам. И сам он стал вурдалаком. Когда взошло солнце, оно сожгло его. Мы знали, для «свеженького» это смерть – долгая и мучительная.

Серега с Димкой натащили досок, а мы с Алексеем сняли с петель дверь, избегая притрагиваться к телу товарища.

Потом мы стояли вокруг погребального костра и стреляли очередями в небо. Стояли до тех пор, пока от Николая не осталась черная груда углей и пепла.

Глава V. Раскол

Серега, Димка, Алексей и я – теперь только четверо – мрачно пили, поминая товарища. Каким бы он ни был, он был одним из нас… Одним из последних…

Магнитофон кое-как скрашивал гнетущее молчание.

В память о Николае мы открыли шесть бутылок коньяка пятнадцатилетней выдержки, которые берегли на новый год, выставили лучшие консервированные закуски.

Серега – высокий жилистый блондин – нервно щипал бородавку на левой щеке.

– За Колю! – Он разлил по фужерам коньяк и, не дожидаясь нас, опрокинул свой в рот.

– Чесноком! Всем закусывать чесноком! – выкрикнул он истерично. – Эти твари будут корчиться, когда мы набьем их пасти чесноком!

Димка положил руку на локоть своему любовнику.

– Серега! Серега! – произнес он успокаивающе.

– Ладно, мужики! – Алексей грохнул по столу кулаком. – Без истерик. Нам всем хреново. Давайте лучше еще раз прокачаем ситуацию… Серега нашел в помойном ведре на кухне бутылки из-под консервированной крови, огрызки яблок, банки из-под компота. Это все еда, пригодная для инфицированных. Так?

– Так, – кивнул Серега и потянулся к бутылке. Димка поймал его за руку.

– Погоди.

– Мы установили, что в квартире жили две женщины и нашли их фото. Красивые бабы…

– И он там был не один раз! – Серега ткнул пальцем в сторону Алексея и цапнул бутылку. Глаза его были мутными, в глубине их пряталась сумасшедшинка.

– Да! Он там был не один раз. Он таскал им жратву и трахал их. Не знаю, чего уж он им наобещал и как, но они договорились.

– Думаю, он оставил им записку, – вставил я. – Они сделали вид, что согласны и подловили его.

– Как! Мы должны знать! – Алексей вновь