Шрифт:
Закладка:
Но это то, чего хотела Сисси. Чтобы трахнуть ее нового парня. Эбби тоже помнила, как трахалась. Когда-то внутри нее был мальчик. Теперь она даже могла вспомнить его имя. Дэвид. Мальчик из далекого прошлого, еще до перемен. Но все это было очень мило, то, что она запомнила. Она не знала, почему он ушел, но подозревала, что он, должно быть, разозлил Сисси. Эбби не знала почему. Она просто знала, что это так. Эбби также теперь знала, что когда-то она была намного лучше Сисси. Река только что напомнила ей об этом.
Река напоминала ей о многих вещах.
* * *
Разобраться с двигателем было достаточно легко. Хотя он был упрямым, Лори все же смогла завести его и направила лодку к мягкому склону у кромки реки, выключив его, когда они приблизились к берегу. Лодка дрейфовала сквозь красный ад, в который превратился Киллен, плывя медленно, как корабль-призрак.
Она все еще пыталась осознать, что происходит. Было легче сосредоточиться на убийстве, совершенном ее сестрой, чем выяснять, что происходит в этих лесах. Как ни странно, убийство заставило ее сосредоточиться на реальности.
Они должны были избавиться от тела. Она предположила, что лучше всего было бы похоронить Базза, но это означало бы, что им придется тащить его тело в лес. Это была бы, тяжелая борьба. Земля была слишком скудной для этого. Но она не могла смириться с мыслью отправить его куда-нибудь еще. Она не хотела, чтобы тело находилось с ними в лодке ни на секунду дольше.
И она не была уверена, что чувствует по поводу стойкого поведения Эбби. В некотором смысле, это было облегчением, что она не впала в истерику, потому что это облегчало управление ситуацией, но, по крайней мере, если бы она волновалась, она казалась бы немного нормальной, или, по крайней мере, то, что было нормальным для Эбби. Единственное, что она делала, - это гладила свою кроличью лапку. По крайней мере, ее глаза снова стали человеческими. Они все еще были темными, но уже не такими зловещими, какими были, когда река впервые превратилась в кровь. Лори пыталась убедить себя, что это всего лишь игра света, иллюзия, вызванная внезапным покраснением, но даже само покраснение казалось галлюцинацией. Ей становилось все труднее доверять собственным глазам.
Глава 18
Лори,
Когда я был ребенком, мой дядя Зак стал мне лучшим другом. Именно он научил меня всему необходимому: пользоваться оружием и инструментами, снимать шкуры с животных, пить самогон и обращению с женщинами.
Ты спрашивала меня, почему азиатки. Это из-за Зака.
Он служил во Вьетнаме. Мама всегда говорила, что после службы он никогда больше не был прежним. Дядя много рассказывал мне о своем пребывании там. Говорил, что сначала ему было страшно, но потом он научился получать удовольствие, убивая гуков[1]. Говорил, что это было похоже на секс. Как только убьешь первого, потом не можешь дождаться, чтобы убить следующего. Ха-ха.
Дядя показал мне фотографии, которые сделал сам, где он и еще один солдат насиловали женщин-гуков, некоторые из них были еще детьми. Это было первое порно, которое я увидел, и он разрешил мне забрать их. Он показал мне фотографии того, что они с его приятелем сделали с гуками, когда закончили трахать их. Фотографии того, как мой дядя колол и пытал этих тощих сучек, отрезал им сиськи, пока они были еще живы. Вырезал киски. На этих фотографиях он ухмылялся, как ребенок в Диснейленде. Выглядел счастливее, чем я когда-либо видел его в реальной жизни.
У него были и другие фотографии, на которых мертвых гуков складывали в кучи и поджигали. Горящие деревни. Отрубленные головы на палках и части тел, разбросанные повсюду. У него даже были фотографии, где он трахал отрезанные головы. Эти я тоже забрал.
У меня не было порно журналов. Зак сказал мне, что они полное дерьмо. Сказал, что его фотографии лучше, потому что в "Плейбое" они не показывают ничего хорошего. И когда я наконец увидел журнал с обнаженкой, я понял, насколько он был прав. Они скучные и не позволяли увидеть женщину изнутри, а фотографии дяди Зака позволяли и даже больше.
Когда я был маленьким, то единственных голых женщин, которых я видел, были долбаные гуки, где их насиловали и убивали. Доктора сказали, что это вызвало у меня фетиш. Мне не нужны ни блондинки, ни рыжие. Мне нужны темные волосы, маленькие тела и раскосые глаза. И я хочу трахать их так, как показал мне дядя Зак.
Однажды Зака упекли в психушку после того, как он выстрелил в голову своей подруге из ружья. Ей снесло половину лица. Я знаю, потому что видел это. Мы готовили мясо на заднем дворе его хижины на реке, и они начали о чем-то спорить. Не знаю, о чем. Неважно, бл*ть. Важно то, что я кончил в штаны, когда он выстрелил в нее, даже не прикоснувшись к себе. Это было сексуально и красиво. Я аплодировал, когда он это сделал, будто был на рок-концерте. Я не чувствовал страха, совсем. Знал, что он не причинит мне вреда. Дядя любил меня как младшего брата. И я тоже любил его, даже если он был сумасшедшем.
Мне не разрешали навещать его в психушке. И его так и не выпустили из нее. Он умер там. Спокойно. Во сне. Наверное, видел сладкие сны о том, как насиловал и убивал косоглазых пиздюков на войне. Как настоящий мужчина.
Надеюсь, он смотрит на меня сейчас. Надеюсь, гордится тем, что я сделал.
Эдмунд.
Глава 19
Раздался звук, похожий на стук шин по мокрому гравию, а затем скрип ржавого металла. Потом раздались гитарные аккорды. Акустика отражалась от стен гор, как от дурных снов.
Слайд-гитара[2].
Даже сквозь рев реки Лори могла различить отчетливый звук. Музыка была блюзовой, скользкой и насыщенной, со зловещими нотками. В мелодии звучала угроза, ноты намеренно навевали страх. Это был не ловкий, отполированный Чикагский блюз, это был грязный, сырой, южный блюз, который играл Базз, единственная музыка, которую Лори смогла послушать по радио, когда они приехали в
