Один за одним, день за днем, час за часом. Иногда боль обрушивалась с такой силой, что темнело в глазах и не хватало воздуха. Безумно хотелось поддаться слабости и здесь и сейчас вырваться из человеческого тела, разорвав его как ненужный кокон, навсегда отдавшись во власть прекрасному в своей жестокости и злобе существу.

Но райн не мог позволить себе такой роскоши. Свободная виверна – это вездесущая смерть и хаос. И больше смерть, чем хаос.

Гримиум поморщился, потер рукой грудь, разгоняя остатки боли и продолжал размышлять. Дракайны неспроста рвутся на Тубан к единственной известной точке выхода наружу водопада мирозданья. В остальных местах пересечения стихийных линий водопад появлялся по принципу случайности. Один год десять точек выхода в Южном королевстве и ни одной в Северном.

В следующее лето по нескольку мест на всех островах. Предугадать невозможно, где в праздник Но-Ха откроется дверь в божественную купальню. И, наверное, так правильно. Водопад Мирозданья – это дар богов всем тубанцам. А когда место известно, рано или поздно появляется тот, кто силой или властью ограничит поток желающих искупаться в магических водах. Отсюда войны, раздоры, зависть ненависть. Так что боги радужного мира поступили мудро.

А единственное место, где водопад всегда единожды в год обрушивает свою благодать с начала времен, охраняют отборные воины – лучшие воины от каждого королевства и от каждого клана номады. И если дракайны соскучились по взбучке, приграничники обеспечат им жаркую встречу. В этом можно не сомневаться.

«Эдассих …» – тоскливо кольнуло в сердце, и оно сжалось, предчувствуя необратимые события. Решившись, райн стремительно вышел из кабинета и отправился в комнаты королевы.

Райну Эдассих, по приказу мужа, уже изолировали в личных апартаментах. Дворцовые маги закрыли купол замкнутого пространства в единый круг, чтобы королева не смогла уйти ни с помощью зеркал За-Гранья, ни при помощи осколков или изнанки миров, в чем Эдассих, как Верховная жрица богини Ночи или празмеи Ананты, слыла искусной мастерицей.

Райна научилась многому за долгие годы поисков ответа на свой вопрос, изучая храмовые записи и древние рукописи, параллельно открывая для себя тайные знания и забытые или утраченные свойства магии стихий. Так ей открылось, что стихий в мирах За-Гранья не пять, как считали лучшие умы объединенных королевств, а девять. И они связаны между собой. А единственный, кто мог помочь овладеть знаниями Круга Девяти, были давно исчезнувшие Радужные драконы.

Кто такие эти самые драконы, Эдассих так и не поняла. Информации о рептилиях в древних книгах было катастрофически мало. А странное чужеродное заклятье, наложенное на маленькую дверцу, ведущую в неизвестность, райна Эдассих до сих пор смогла снять.

Дверцу Эдассих обнаружила случайно в огромной королевской библиотеке в самом дальнем углу за портьерой. Над разрушением связей наложенного магического замка королева билась вот уже пять лет. На темном дереве отчетливо просматривались три дракона разных оттенков, заключенные в круг из девяти колец. Чуть выше над окружностями располагались радуга и крупная змея.

Ближе к полу в хаотичном порядке разместились круги поменьше, и Эдассих предположила, ежедневно разглядывая таинственную дверь, что это миры За-Гранья. Райна подозревала, что тайны рода драконов хранились именно там, за темно-вишневой старинной панелью без замочной скважины и навесов. Но пока все усилия королевы рассыпались прахом.

Но верховная жрица не оставляла надежды. С тех пор, как три года назад райна начала подпитывать алтарь Ананты своей кровью по капле, силы ее и способности увеличивались день ото дня. Да и празмея обрела возможность приходить в ее сны, наделяя новыми знаниям.

На человеческие жертвы Эдассих не решалась, разумно предположив, что если капля крови придала такую силу божественной змее, то уж жертвенная чаша, до краев наполненная живительной влагой, разбудит Ананту раньше времени. А поскольку Гримиум, король и муж, все еще не прошел радужный обряд, то подобное чревато непредвиденным результатом. И Эдассих продолжала подкармливать празмею по капле раз в несколько дней, не составляя попыток самостоятельно добраться до тайн зачарованной комнаты.

И вот сегодня, в нескольких днях от Ночи Полной Радуги, в шаге от достижения цели и исполнения заветного желания, все планы райны Эдассих рассыпались прахом. Королева в бешенстве металась по спальне, не замечая, как мощные когти гиены крушат все, что попадается на пути. Длинными лентами свисал балдахин над кроватью, прикроватные столбики покрылись глубокими царапинами. От прекрасной хрупкой женщины не осталось и следа, разве что платье болталось на человеческом теле, прикрывая мощные лапы гиены.

Острые уши дернулись, райна услышала шаги в коридоре. Эдассих узнала мужа и попыталась взять себя в руки. Подскочив к зеркалу, попыталась пригладить волосы. Обнаружила когти, яростно зашипела, пытаясь успокоиться. Зверь не хотел уходить, сопротивляясь изо всех сил. Но королева совладала с собой и в последнюю минуту успела вернуть себе женский облик.

Двери распахнулись, и в апартаменты стремительно вошел райн Гримиум. Таким собственного мужа райна Эдассих никогда не видела. И королева испугалась. Кожа короля потемнела и напоминала теперь своим цветом черные воды Мертвого озера и наней явственно проступали змеиные чешуйки.

Вертикальные зрачки черным лезвием разрезали пополам тусклый желтый блеск глаз. Крепко сжатые губы короля напоминали сомкнутую пасть змеи. На секунду Эдассих показалось, что за ними мелькнул раздвоенный язык. Инстинкты королевы вопили об опасности и гиена снова попросилась наружу. Усилим воли райна сдержалась и не выпустила когти. Не дав Гримиуму открыть рот, райна Эдассих пошла в наступление.

– Как ты посмел лишить меня моих аардов, моего давера? – сложив руки на груди, отступив к окну, надменно прошипела королева.

– Ты преступила черту моего терпения, Эдассих, – холодно оборвал гневную речь жены Гримиум.

Райна вздрогнула от затаенного гнева в голосе мужа, который казался тем страшнее, чем спокойней казался Гримиум. Эдассих была готова к скандалу, упрекам, ссоре. Но не к тому, что ее добрый, милый, терпеливый муж жёстко и без объяснений отрежет ее от привычного окружения, одним приказом нарушит все ее планы.

До королевы вдруг дошло, что ее муж уже не тот прекрасный принц из рода Арракис, который пленил ее своей нежностью и силой, любовью и лаской приручив строптивую королевскую дочь. Ее Гримиум был, есть и всегда будет сначала райном из Старшего правящего Дома Арракис, древнего рода Заклинателей Огненных Змей, наследником золотой крови, возглавляющим родовые Дома радужного Мира. И только после – нежным мужем, закрывающим глаза на шалости и интриги супруги.

– Ты знал? – задохнулась Эдассих от осознания полного провала своей интриги. – Все это время ты знал и молчал? – ярость накатывала волнами, гиена внутри металась и выла, требуя крови и свободы.

И что-то еще странное, непонятное, обжигающее блеском солнца, зарождалось в солнечном сплетении, растекаясь раскаленным золотом по королевским жилам.

В глазах Гримиума читался ответ на ее вопрос. И это разъярило королеву ее больше. Все это время он просто позволял ей быть тем, кем она стала. Жить так, как ей хотелось. Сначала надеясь на то, что Эдассих угомониться. Затем что наиграется в Верховную жрицу и древние тайны. Райна Гримиума съедала вина, умело культивируемая возлюбленной супругой.

– Я нашла золотого дракона! И у меня есть план! – воскликнула королева, кидаясь к райну в последней отчаянной надежде. – У нас все получиться.

Эдассих вцепилась пальцами в обшлага мужниного камзола и жарко зашептала, глядя ему в глаза:

– Послушай, ты пройдешь обряд, а затем я напою золотой кровью алтарь Ананты. Богиня обещала исполнить мое желание в обмен на кровь дракона.

Король молчал, не делая попыток ни оторвать от себя королеву, ни обнять, ни прервать ее страстные речи. Змеиные глаза холодно и равнодушно вглядывались в прекрасные, искаженные болью и отчаяньем черты.

– Гримиум, – звериная вой прорвался сквозь крик Эдассих, – у нас будут дети! Ты понимаешь?! Ты слышишь меня??!! У тебя будет наследник!! Пожалуйста, умоляю, только не мешай мне!!

Цепляясь когтями, разрывая камзол в клочья,